— Именно потому. Иначе с эпидемией мягкотелости имилосердия, охватившей мир, вообще перестанем убивать.

— Это плохо?

— Это смертельно, — ответил Олег и прямо взглянул жуткимизелеными глазами. — Это смертельно, Мрак. Нашему виду нужен отбор. Нужнасерьезная прополка, иначе помрем все.

Мрак восхотел было остаток ночи полетать, энергии и дурихоть отбавляй, Олег с великим трудом уговорил поспать. Именно поспать, хотя ихтелам это нелепое состояние биологических субстанций вроде бы ни к чему. Он ужепробовал, как-то жил без сна почти полгода, никаких изменений, все путем, какговорит Мрак, но природная трусость, как признавал сам, заставила вернуться кэтой дочеловеческой особенности, и он каждую ночь хоть на час-два, но покорновпадал в это оцепенение, проваливался в странное состояние, когда теряешьконтроль над мыслями, чувствами, а организм живет сам по себе, что-то в немпроисходит, что-то перестраивается, в мозгу тоже идет какая-то работа,пережитое то ли осмысливается… хотя как может осмысливаться в бессмысленномсостоянии, разве что осмысливается не им, а Кем-то?.. то ли просторассортировывается на нужное, менее нужное, почти ненужное и совсем-совсемпочти ненужное. Полностью ненужного не бывает, как он уже убедился, ибо иногдавсплывали совсем ничтожнейшие эпизоды из древнейших эпох, перед внутреннимвзором появлялись лица, которые узнавал только после значительного усилия, этобывал какой-нибудь случайный встречный во времена Хромого Тимура, крестьянин настроительстве пирамиды Хеопса или прачка на берегу Сены…

И в то же время интуитивно чувствовал, что зачем-то соннужен, важен, даже необходим. Что те особи, что обходятся без сна,выбраковываются, как существа, с которыми потеряна связь, они исчезают,растворяются, от них не остается следа, о них не сохраняется сведений.Отвратительное чувство зависимости от интуиции, он всегда боролся с нею, всегдадобивался ясного знания, понимания. Интуиция — это признание в слабости, этопуть в магию, а оттуда и вообще шажок до рабски-смиренного признания, чтонеисповедимы пути Господа, что все в его руке, что слабому и недалекомучеловеку неча и пасть разевать на великие тайны, сиди в уголке на тряпочке исопи себе в две дырочки.

Словно в насмешку над его стремлением к ясности и к тому,что через несколько тысяч лет назвали научным методом, именно ему… или передего взором, как говорили в старину, вставали неясные видения, от которых онстарательно отмахивался, но они сбывались, и приходилось принимать унизительнуюистину, что не все подвластно ясному разуму и пониманию. Пока еще не все.

Сейчас же, отправив Мрака к Тигги, он завис в черноте, нетдаже звезд, только ощущение пугающей бесконечности, душа замерла, скукожилась вживотном страхе. Раньше сны были простые, яркие, он либо летал и всех побеждал,либо хватал женщин и пользовал, даже редкие видения хоть и пугали, но всегдакасались земных дел: будущих войн, нашествий саранчи, открытия пороха,необозримости океана и странных земель на том берегу. Сейчас же только чернота,бесконечность, безысходность, гнетущее чувство одиночества, настолько сильное,что не вместить человеческому сознанию…

Вчера, позавчера и вообще что-то часто повторяется этот сон,когда он в черноте космоса, хотя это не космос, а что-то глубже, страшнее,древнее. Если сон — отражение действительности, то все вроде бы укладывается внорму: он не раз бывал в открытом космосе, вот и снится, если бы не эффектзапаздывания: картинки реальности обычно переходят в сны через несколько лет,многим снятся, скажем, холодильники, но никому еще не снятся индивидуальныепоясные компьютеры: слишком мало времени прошло со дня их внедрения в быт.

Он вздрогнул, в черноте зазвучал огромный голос, настольковсеобъемный, будто заговорила сама Вселенная. Слова произносились… или это неслова?.. отовсюду, сверху, снизу, со всех сторон, они звучали и в нем самом,для говорящего он, Олег, как будто не существует, но слова предназначены ему…или не ему, а тому нечто, что появилось в этом мире, что значит, все-таки ему,дерзнувшему обратить на себя внимание.

Жуткий страх, даже не страх, а первобытный ужас как молотомприглушил все его чувства, он даже не барахтался, а застыл, распластанный, едваживой, а голос произносил… нет, не слова, он вообще говорил с ним не словами,что слова для Вселенной?

Он дернулся, начал выплывать из сна, перед открытыми глазамипроступил рифленый потолок, стены, но в ушах еще гремит, нет, не гремит, но всезаполнено этим могучим голосом, все в мире, все на свете, и сейчас, содрогаясьот ужаса, он вспомнил, что уже слышал этот голос, именно его слышал всякий раз,когда возникали пророческие видения.

Душа, все еще скованная космическим холодом, робконапомнила, что это не просто голос, это зов, он же и призыв, повеление,указание, это именно то, чему повинуется все на свете: от самых мелкихкомариков до самых великих людей, да что там комариков: деревья, травы, горы,моря — все то, что без Его воли не посмеет даже листок уронить. Это всеповинуется, все делается по этому Его зову, понимая по-своему, все сущеевнемлет и следует, этому гласу внемлют и следуют одинаково покорно атомы игалактики, электроны и черные дыры.

— Слышу, — проговорил он в полузабытьи. Сейчас,когда уже понял, где он и что с ним, остался лежать с закрытыми глазами истарался удержать в сознании медленно затухающий глас. — Говори, я внемлю…

В потрясении понимал, что этот глас звучит сейчас для всех:людей, зверей, птиц, живой и неживой материи, но всяк слышит в нем только то,что способен понять, вернее, то… что слышит. Этот глас в свое время велел рыбевыползти на берег, ящерице прыгать с дерева на дерево и отрастить крылья, апитекантропу взять в руки палку. Этот глас в свое время велел элементарнымчастичкам собраться в атомы, а те выстроил в атомные решетки, зажег звезды ираскрутил спиралевидные галактики.

Этот глас словно бы обращен в пустоту, но говорящий видит ислышит все, вернее, ощущает все, ибо это он сам и есть, а обращаться к каждомув отдельности — слишком велика честь, ведь, кроме него, Олега, возможно, есть вэтом мире и такие гиганты, как мыслящие галактики или сверхразумные квазаги…

А может, подумал он трезво, уже просыпаясь окончательно, инет. Конечно же, нет! Человек — вершина эволюции, здесь старые философы угодилив самую точку. Видимо, тоже слышали глас. Живое — это самое сложное, а значит,и самое высшее, что могла создать природа. А самое высшее из живого — человек.

Надо напомнить Мраку, подумал хмуро, чтобы не увлекалсяпереходами на внутриядерный уровень. Энергии — да, больше, как и скорости, но,похоже, мыслить человек может только вот в таком насыщенном водно-солевомрастворе. В смысле, генерировать новые идеи и новые мысли, а простосуществовать на старых мыслях и старых идеях можно и в виде атомного вихря илипучка света.

— Мы не одиноки, Мрак, — прошептал он. Сильнаярука опустилась на его плечо, пальцы сжали, словно попал в стальной капкан.

— Не спи! Говори, говори!.. Что ты увидел? Где-то ещеесть люди?