Олег, все еще с закрытыми глазами, мотнул головой.

— Нет…

— Так кто же есть? Разумные муравьи?

Олег прошептал тихо, словно прислушивался к чему-то оченьдалекому:

— Нет, Мрак, разумного больше нигде нет… Разумного, какмы понимаем. Да и не должно быть больше, понимаешь ли…

— Понимаю, — ответил Мрак быстро. — Однаголова хорошо, а две — некрасиво. Вообще урод получится. А вот почек пусть две.

Олег медленно открыл глаза. Мрак от неожиданностиотшатнулся, глаза Олега красные, даже пурпурные, как раздуваемые ветром горящиеугли. Гаснут очень медленно, и лишь когда стали изумрудно-зелеными, Мракперевел дыхание, а Олег повел очами по сторонам, переспросил с беспокойством:

— Я ничего не натворил?

— Мебель цела, — заверил Мрак,осмотревшись. — Правда, вино кто-то выдул. Но я не указываю пальцем, божесохрани, ты же святой человек! Что ты говорил насчет неодиночества?

Олег вздрогнул, зябко поежился. Лицо посерело, в глазахметнулся страх, даже губы задрожали, когда проговорил с явным усилием:

— Мы, все человечество, что-то вроде одинокого муравья.Но муравей в одиночестве не выживет, знаешь.

— Знаю, — подтвердил Мрак гордо. — У него нетсобственного желудка, а один на всю братву.

— Так вот, и человечество не выжило бы, если бы непиталось с другими через общий желудок. Но только другие… они нечеловеки, Мрак.Вообще неразумные, хоть и подревнее нас. Даже поважнее.

— Поважнее?

— Как поважнее, скажем, сердце, — объяснил Олегвсе еще потрясенным голосом. — Или печень. Без сердца человек жить не сможет,даже если супергений. А вот без мозгов живут.

Мрак сказал гордо:

— Так это ж хорошие новости! Понятно, что крестьяне безгенералов проживут, а генералы без крестьян — нет. Что-то мне стали нравитьсятвои откровения., Олег! Как хорошо быть в генералах…

Олег приподнялся, сел, во всем теле, странно отяжелевшем,медленно гасло ощущение величественности, всеобъемности, чувства, чтосоприкоснулся… нет, был чем-то непомерно огромным и всесильным.

— Да иди ты со своими шуточками. Дело очень серьезно,Мрак. Космос, Вселенная — совсем не то, что мы себе представляем.

Мрак захохотал:

— Ты это повторяешь все чаще и чаще! Не заметил? Олегогрызнулся:

— А разве не сложнее и сложнее? И всякий раз такаяжуть, всякий раз я все муравеистее и муравеистее… Чем больше у меня знаний имощи, тем я мельче и ничтожнее, а Вселенная громаднее и сложнее…

Он запнулся, зрачки расширились, Мрак хлопнул по спине,сказал отечески:

— Вселенная, как заботистый родитель, не показываетсразу, откуда дети берутся. А то показать тебе все, когда мы только из Лесу, утебя бы сразу нервный шок, и лапти кверху!

— А у тебя? — спросил Олег сердито.

— Со мной бы ничего, — ответил Мрак безмятежно.

— Почему?

— А я бы ни хрена не понял, — хладнокровно ответилМрак и захохотал. — А ломать голову не стал бы. Пусть конь голову ломает,у него голова большая, да еще волхвы всякие… Вон Таргитай увидел, ему как сгуся вода.

Олег помрачнел, мотнул головой:

— Тарх — особый случай. Мрак взглянул на часы, сказал:

— Пора будить Викторию.

— Да она и сама проснется в назначенное время.

— Ну да! — возразил он. — Мы должны бытьрядом. Суровые, с озабоченными лицами, все еще не уверенные в результате… Нет,уверенные в успешном вживлении, но вот как она начнет принимать сигналы, неиспугается ли… Это все у нас должно читаться в глазах, а на мордах вообще будетнаписано, даже отпринтерено крупными печатными буквами. Болтом.

Олег отмахнулся, Мрак то ржет, как конь, то говорит чересчурсерьезным и скорбным голосом, а это значит, что снова какой-то подвох. Илистроит из себя психотерапевта, старается вывести, как он считает, из ночнойдепрессии. Хорошо, хоть вместо сна не предлагает пока что ходить к бабам.

— Пойдем.

Они переместились в лабораторию сквозь крышу и всеперекрытия, только Мрак, распылив перед собой дыру в потолке, сделал вид, чтоошибся, и собрал ее из золота. Олег покачал головой, исправлять не стал, Мракощутил себя виноватым под укоряющим взором зеленых глаз, перестроил атомы впрежние атомные ряды и решетки.

Виктория лежала все в той же позе, Мрак деловито сместил еениже, повернул голову на другую сторону. Бледное лицо оставалось некотороевремя неподвижным, затем веки затрепетали, приподнялись. Взгляд чистых серыхглаз скользнул по их лицам, на ее лице проступил прежний страх.

— Что?.. Не стали делать?

Олег прямо посмотрел ей в глаза, чувствуя себя последнимподлецом на свете.

— Все сделано.

— Но я… я ничего не чувствую! Мрак пророкотал довольно:

— А разве мы не хирурги?.. Кровищи-то сколько было,ведер пять набрал!

Она прошептала:

— Я ничего не чувствую. Ни чипа, ни изменений… Мраксказал весело:

— Виктория, вы ожидали чип размером со сковородку? Ивашу голову будет распирать изнутри? Нет, он меньше тех кровеносных телец, чтомиллиардами шастают у вас в черепе. А не работает потому, что не включен. Вы жене ложитесь спать с включенным телевизором?.. Так что сперва учитесьвключать-выключать, а потом напрямую подключаться к Сети, к прямымтелепередачам, слушать радио на всех широтах, получать и отправлять емэйлы.

Олег молчал, сел напротив и следил за ее лицом.

— Напротив на стене экран, — сообщил он. —Попытайтесь включить… Нет, что это я, лучше включу я, а вы попробуйтепереключать каналы, так проще.

Мрак перебил:

— Хоть из ученых ты не самый последний, но какадминистратор лучше всех — я! Виктория, слушай сюда. Когда говорю я, то это какв аптеке. Телевизор оставим на потом, ты начни с самого простого: с Интернета.Ты в Сеть входишь по сто раз на день, у тебя это почти рефлекс, это уже вподкорке. Так что представь себе, как ты это делаешь, хорошо представь, ярко.Как, знаешь, когда ярко вообразишь, что палец в горячей воде, то в немподнимается температура… Все поняла? Действуй.

Она кивнула, застыла в неподвижности, целикомсосредоточившись на ощущениях. Потом лицо начало бледнеть, зрачки расширились.Олег не двигался, Мрак вообще исчез, а Виктория уставилась неподвижным взглядомв одну точку, через пару минут губы дрогнули, прошептала едва слышно, будтобоялась спугнуть:

— Получается…

— Что именно? — спросил Олег шепотом.

— Вошла в Интернет… но такой хаос… я могу смотреть всесайты!..