Посудина, захваченная уголовно-магическим десантом подпредводительством Сварога, оказалась не только быстроходной и послушной рулю,но и элементарнейшей в управлении. Собственно, катером можно было управлять и водиночку, если тебе не требуется вести торпедные и прочие стрельбы илипроизводить во время плавания ремонтные работы. Не нужно подбрасывать уголь втопку, поднимать и менять паруса. Экипаж посудины должен лишь следить забезукоризненной работой электрических механизмов и вмешиваться в случаенеполадок. Но поскольку верх-адмиральский катер содержался в образцовейшемпорядке – а как иначе-то! – то оснований надеяться, что за двухдневноеплавание до острова Навиль ничего из строя не выйдет, имелось предостаточно.

Едва вышли в открытое море, Сварог вспомнил о молодомохраннике Игой-Кионе, которого в горячке запихали в корабельную тюрьму вместесо всеми, чего делать никак не следовало. Когда моряки «Пронзающего» распутаютверевочные узлы, то сорвут злобу именно на нем. «Значит, это ты у нас охранник,ты должен был нас охранять?! Это ты должен не пускать посторонних на территориюпорта и не подпускать их к кораблю? А ты помогал им из последних сил! На,н-на!» Да, могут отделать парня будь здоров, до пожизненной инвалидности.Сварог распорядился – и Игоя-Киона освободили.

– Этот мальчик неплохо управлялся с катером, когда везменя с Атолла на берег, – задумчиво сказала Ак-Кина. – Значит, вчем-то разбирается. Да я думаю, все эти корабли похожи друг на друга… К томуже, он совершенно безобиден, да и запуган так, что думать побоится обо всякихглупостях.

Поразмыслив, Сварог пришел к выводу, что Ак-Кина права.Какими бы порывами она не руководствовалась – не исключено, что ей простоприглянулся молодой юнк-лейтенант, вполне допустимо, что именно из-за него онаи пожелала остаться на борту, – лишняя вахтенная единица никак непомешает. Вряд ли стоит ожидать подвоха от такого размазни. Ко всему прочему,можно составить вахты так, чтобы за ним все время приглядывал или Монах, илиБосой Медведь – уж эти-то не допустят никаких выходок. А в отдыхающую сменузапирать его отдельно от всех… И Сварог милостиво повелевать соизволилдоставить юнк-лейтенанта в рубку.

Кстати, один энтузиаст мореплавательского фронта у Сварогауже наметился. Щепка осваивала корабельные приборы с потрясающей быстротой,проявляя прямо-таки чудеса сообразительности. Похоже, и в самом деле толковаядевчонка… Или не девчонка, а женщина? Ладно, после разбираться будем. Со всемуправившись, составив вахты, всех проинструктировав, напоследок все проверив,капитан Сварог покинул рубку. И наказал до утра его не беспокоить.

Он зашел в ближайшую от рубки каюту, запер дверь (вот уж ненужно, чтобы кто-то тайком сюда пробрался – пусть стучат-колотят, когдапонадоблюсь). По сторонам – где оказался, что по стенам, а что это у нас настоле и под столом? – не глазел. Нисколько не любопытно. Койка есть? Есть.Другого ничего не трэба. И он рухнул на койку.

…Сварог вытолкал маленькое судно на место поглубже, затемподтянулся на руках и перебросил тело через борт. Большими, резкими гребкамипогнал кораблик в открытое море.

И вот – позади узкие ворота бухты, две забравшиеся в морескалы, далеко позади, уже едва различима кромка берега. Впереди –неизвестность, а под ним – пучина, неведомо что в себе таящая.

Немногим позже Сварог убрал весла: парус наполнил ветер.Откуда-то он знал, что ветер северо-восточный, попутный. А еще он знал, что емуво что бы то ни стало необходимо достичь другого берега. Вот только что там, натом берегу, он не ведал. Как не имел представления и о том, как долго предстоитдобираться. А пока все складывалось наилучшим образом: дул желанный ветер,водную гладь нарушала лишь легкая рябь, солнце украшало чистое, не предвещающеештормовых бед небо. Оставалось только наслаждаться морской прогулкой.

А потом все враз переменилось.

Потом море перестало быть морем, а небеса – небесами.

Солнце сперва превратилось в узкую оранжевую полоску, потоми вовсе пропало. Казалось, лодка рассекает черную бурлящую смолу, а со всехсторон надвигается само пространство. Горизонт сжимался, опускался небесныйсвод, воздух напоминал переливающуюся всеми цветами радуги прозрачнуюповерхность кристалла. Раз – и лодка очутилась внутри него. Размытая линиягоризонта и вовсе исчезла. Вокруг буйствовало режущее глаза многоцветноесияние, черное смоляное бурление под лодкой уступило место чему-то,напоминающему лед, по которому суденышко скользило столь же ровно и быстро, каки по воде.

Сварог почувствовал, что приближается к рубежу. За которымждет либо окончательная победа, либо смерть. Третьего не дано.

Окружающий мир вновь преобразился. Сейчас лодка двигалась поузкому круглому тоннелю, стены которого были сотворены будто из мерцающеговнутренним светом мрамора, а киль рассекал рубинового цвета жидкость, похожуюна кровь. Потом лодку и гребца окутала беспросветная мгла.

И вот стало разгораться свечение, рассеивающее темень. Лодкапокачивалась на спокойной воде. У самой кормы проступали очертания железнойрешетки, закрывающей вход в просматривающийся за ней тоннель. Нос лодки почтикасался обширного каменного причала – его ограждали каменные стены, плавнопереходящие в высокий свод. Сами стены, казалось, излучали свечение,позволяющее разглядеть все вокруг. Причал был пуст.

Звук, напоминающий сильный удар в стену, сотряс воздух. Заним тут же последовал еще один удар. Часть стены напротив лодки задрожала ирухнула, образовав огромную, с неровными краями дыру, внутри бреши что-тозашевелилось… и стало выползать наружу.

Что-то огромное, темное, как и сами стены, выбралось изотверстия и шагнуло на освещенную синеватым светом площадку. Отовсюду вдругпотянуло невыносимым, нездешним холодом… Сварог проснулся от холода. Рывкомподнялся с постели. Затряс головой, выгоняя из сознания остатки дурацкого сна,протер глаза, выдохнул… Изо рта вырвалось облачко пара. Своим пробуждением онбыл обязан отнюдь не сновидению, в каюте взаправду стоял зверский холод… Ноэтого же никак не может быть! Мы ж должны плыть по теплым водам!

Кстати, они никуда не плыли, на это Сварог обратил вниманиетолько сейчас. Не слышно гула электромоторов, не ощущалось покачивания, дажесамого слабого.

Сварог метнулся к иллюминатору. Здравствуйте, девочки –иллюминатор затянут коркой изморози.

Он выскочил в коридор, заполошно огляделся. Настенные лампына затейливых бронзовых ножках горели в треть накала. В коридоре стояла такаяже стынь, как и в каюте. Металлические предметы уже подернула тонкая пленкаинея. Блин, откуда на современном корабле минусовая температура! Или я ещесплю?

Из каюты напротив донесся храп. Это сугубо прозаическоепроявление естественной жизни несказанно обрадовало Сварога. Потому что на мигзакралось донельзя неприятное ощущение, что он на корабле один.

Сварог отодвинул дверь каюты напротив и обнаружил Монаха –тот лежал на нижней койке, по-детски сунув под голову кулак. И вот чтонеприятно: здесь, как и на всем корабле, было невыносимо холодно, но это,похоже, Монаха ничуть не беспокоило.