– Вроде того. Теперь поговорим?

Мазай покачал головой и, что-то пробурчав, положил «люгер» на стол для пинг-понга. Из кармашка в кресле достал пачку сигарет и зажигалку, жестом предложил мне.

– Спасибо, не курю.

– Хех! Небось, и не пьешь еще?

– Нет.

– Не куришь, не пьешь… Чего ты делаешь вообще?

– Жду, когда ты брюзжать перестанешь.

– Поаккуратней. Полгода назад я бы уже вырвал тебе язык и сожрать заставил.

– Возможно, но сейчас – не полгода назад.

В темных глазах Мазая мелькнула тоска. Я все же перегнул палку. Полегче надо с ним, полегче

Он закурил, бросил сигареты и зажигалку на стол, выпустил густую струю дыма.

– Спрашивай.

– Дело касается твоего отеля…

– «Марта» – давно не мой отель.

– Даже так?

– Даже так. Уже полгода, как мне не принадлежит.

Полгода… В памяти всплыли слова Герхарда о том, что именно шесть месяцев назад он стал подмечать странности в поведении тамошних «ночных бабочек».

– Что произошло?

– Самому бы знать.

Он сместил рычаг электропривода, развернулся вполоборота ко мне.

– Еще недавно все шло своим чередом. Клиентура наработана, девок набрали шикарных. Хех! Знал бы ты, какие люди к нам захаживали. Все тузы города! Я любой вопрос мог решить вот так! – Он щелкнул пальцами. – А потом явился этот… Альбинос.

– Альбинос?

– Он сам так себя назвал – и не зря. Волосы у него белые как снег, рожа бледная, да еще и в пижонском белом костюмчике ходит! Встретились мы всего дважды – но этого оказалось достаточно, чтобы я на него отель и хату свою переписал.

Мазай помолчал, дымя сигаретой. Я не хотел подгонять собеседника, но, кажется, он все сильнее погружался в созерцание мрачного неба.

– Что сделал Альбинос? – спросил я наконец.

Мазай повернулся вместе с креслом, посмотрел на меня глазами очень усталого человека. Он больше не казался крутым и злым. Над нами каркнула ворона.

– Просто заговорил. Пришел средь бела дня, представился и сказал, чтобы я переписал на него всю недвижимость, кроме этого вот домишки. Знаешь, что я тогда сделал? – Он затянулся сигаретой. – То, что он и велел. Слово в слово. Неделя пролетела как во сне. Я мотался по инстанциям, заполняя квитанции и переоформляя отель на человека, которого никогда раньше не знал. И даже не подумал, что поступаю неправильно. Все мне тогда казалось верным. А хотелось только одного – переписать на Альбиноса отель и квартиру.

Очередная затяжка, взгляд вдаль.

– Потом, когда отошел от наваждения, я, естественно, схватил «люгер» и помчался к ублюдку. Собирался снести ему башку прямо в кабинете! Влетаю, наставляю ствол, а он пальцами щелк и говорит: «Сейчас ты уйдешь, купишь самое дорогое инвалидное кресло, какое только найдешь, сядешь в него – и никогда больше не встанешь». Прям так и сказал. Что делаю я? Разворачиваюсь, несусь в Москву, покупаю это долбаное кресло, возвращаюсь сюда, сажусь в него и… И все. Ноги отказали напрочь. Чувствительности вообще никакой.

Мазай изо всех сил стукнул по колесу, нервно затянулся сигаретой. Рука его тряслась.

– Твои друзья пытались разобраться с Альбиносом? – спросил я.

– Хех! Еще бы! Все как один. И все как один уходили от него ни с чем. А потом звонили мне и говорили: мол, все по понятиям, ничего поделать не могут. Ты представляешь? Он всего лишь с ними болтал…

Мазаев вновь присосался к сигарете, мы помолчали. Над нами загомонили вороны, которых стало заметно больше. Мужчина стряхнул пепел, поднял голову.

– Ну а у тебя что за терки с белобрысым?

– Не у меня – у моего клиента.

– А-а-а… Нормальный клиент?

– К чему вопрос?

– К тому, что, если ты планируешь прижать болтливого уродца, придется пойти до конца. Смекаешь? Единственный шанс победить Альбиноса – не дать ему сказать слово. Поэтому я и спрашиваю: стоящий у тебя клиент? Готов ты ради него, – молниеносным движением Мазай вновь схватил пистолет и направил на меня, – прострелить белобрысую голову?!

Вдруг он переменился. Теперь в его лице было нечто нездоровое, параноидальное. Словно вспыхнула искра тлевшего безумия. Гаркнув, между нами пролетела и уселась на теннисный стол черная птица – тот самый ворон с калитки. Меня передернуло. Биолок заверещал, обдавая мозжечок порывами ментального ветра, – к беде.

Мазай улыбнулся – вымученно и нервно.

– Рад, что ты пришел, пацан! Рад, что кто-то решился выйти против Альбиноса! А я так задолбался.

Высоко над нами вороны начали сходить с ума. Истошно вереща, они слетались со всей округи, чтобы в черном вихре закружиться над домом Геннадия Мазаева. В саду стало совсем темно. Шелест нескольких десятков крыльев слились в один, напоминая заговорщический шепот невидимого шамана.

– Мазай…

– Хех! Эта безродная псина – жизнь…

Ворон на столе пронзительно гаркнул. Одним уверенным движением Мазай щелкнул флажком предохранителя, приставил дуло «люгера» к подбородку и без промедлений нажал на спуск. Из-за птичьего гвалта я почти не услышал звука выстрела. Так, легкий хлопок, будто далеко на шоссе у кого-то лопнула шина. В мельтешении света и теней взбесившихся птиц я увидел фонтанчик буро-светлой субстанции, брызнувшей из затылка Мазая.

Его напряженное тело обмякло, пистолет выпал из омертвевшей руки.

– Твою… медь…

Вороны смолкли и начали разлетаться в разные стороны. Несколько пернатых валялись в траве, оглушенные столкновением с собратьями. Вновь стало чуть светлее. Огромная птица гаркнула на меня в последний раз и взлетела со стола. Я стоял как вкопанный, не в силах отвести взгляда от четвертого покойника, увиденного мной за месяц.

Нет, я не был шокирован до паралича, да и особых сожалений по поводу кончины бывшего хозяина борделя не испытывал. Я просто пялился на усопшего и думал: вот какого лешего вся эта хрень происходит со мной? Нет, серьезно. Почему Мазаеву приспичило застрелиться именно в моем присутствии? Хорошо еще, что благодаря свистопляске беснующихся птиц едва ли кто-то из соседей расслышал звук выстрела.

Я осторожно посмотрел по сторонам. Ближайший дом находился метрах в семидесяти, но кого-либо в окнах второго этажа я не разглядел. Уже неплохо. Оставалось по-быстрому свинтить отсюда, пока кто-нибудь не вышел на балкончик – поглазеть, что там такое необычное в небе произошло.

Я попятился. Медленно, шаг за шагом удалялся от трупа в инвалидном кресле. Очень спокойно вышел через калитку, сел в машину и неторопливо покатил в сторону шоссе. Нервишки начали шалить, когда я выехал на проезжую часть.