Вот почему прохожих не было, понял Грин. А разместитьсяполиции тут есть где – вон сколько складов вокруг. Хорошо, что сидел сбоку отокна и штора, а то наверняка в несколько биноклей смотрят.

Словно в подтверждение догадки на чердаке ремонтныхмастерских вспыхнула искорка. Такие искорки Грин видел и раньше, но значения непридавал. Урок на будущее.

Шестой час. Товарный состав, в котором вагон с лобастовскимикрасителями, уже ушел в Питер. Через пять минут на курьерском отправится Жюли.Снегирь проверит, уехала ли, и вернется сюда. Конечно, уедет, почему нет.Обгонит товарный и завтра встретит его в Питере. Примет мешки, и у партиипоявятся деньги. Если нынче ночью БГ и погибнет, то не задаром.

А может быть, и не погибнет. Еще посмотрим. Ктопредупрежден, тот вооружен.

Кстати, вооружен ли?

Грин сдвинул брови, вспомнив, что запас бомб остался наквартире у присяжного поверенного, а одними револьверами много не навоюешь.Осталось немножко гремучего студня и взрыватели, но ни корпусов, ни начинки.

– Емеля! – позвал он. – Одевайся, дело.

Тот поднял маленькие глазки от „Графа Монте-Кристо“,единственной книжки, нашедшейся в доме.

– Погоди, Гриныч, а? Тут такое творится! До главы дочитаю.

– Потом. Время будет.

И Грин объяснил ситуацию.

– Купишь в лабазе десять жестянок тушеной свинины,десять помидорной пасты и фунта три двухдюймовых шурупов. Иди спокойно, неоглядывайся. Они тебя не тронут. Если ошибаюсь и все-таки решат брать, стрельнихоть раз, чтоб я подготовился.

Не ошибся. Емеля ушел и вернулся с покупками, а вскореприбыл и Снегирь. Сказал, Жюли уехала. Хорошо.

До полуночи еще было далеко, на подготовку времени хватало.Емеле Грин разрешил читать про графа – пальцы у верзилы слишком грубые длятонкой работы, а в помощь взял Снегиря.

Первым делом приоткрыли все двадцать консервов ножом,вывалили содержимое в помойное ведро. Мясные банки были фунтовые, помидорныевдвое уже. С узких Грин и начал. Заполнил до половины гремучей смесью – набольше не хватало, но ничего, вполне достанет и этого. Осторожно всунулстеклянные трубочки химических взрывателей. Принцип был простой: при соединениисостав запала и гремучая смесь давали взрыв огромной разрушительной силы. Туттребовалась особенная осторожность. Сколько товарищей подорвалось, задевхрупким стеклом о металл корпуса.

Снегирь смотрел, затаив дыхание. Учился.

Осторожно вдавив трубочки в студенистую массу, Грин пригнулобратно оттопыренную крышечку и вставил узкую банку в жестянку из-под свинины.Получилось почти идеально. В промежуток между стенками банок насыпал шурупов,сколько поместилось. Теперь оставалось только залепить верхнюю крышку, и бомбаготова. От удара стеклянная трубочка лопнет, взрыв разнесет тонкие стенки, ишурупы превратятся в смертоносные осколки. Проверено не раз – действуетотлично. Недостаток только один: разлет осколков до тридцати шагов, а значит,легко пораниться самому. Но на этот счет у Грина было свое соображение.

В полночь – это замечательно.

Только бы не передумали, не начали раньше.

– Гнида какая этот Вильфор! – пробормотал Емеля,переворачивая страницу. – Чисто наши судейские.

В одиннадцать погасили свет. Пусть полиция думает, что леглиспать.

По одному, всякий раз приоткрывая дверь совсем на чуть-чуть,выскользнули во двор, залегли у заборчика.

Скоро глаза привыкли к темноте, и было видно, как безчетверти двенадцать к домику по белому пустырю стали стягиваться юркие,бесшумные тени.

Остановились плотным кольцом, не дойдя до заборчикакаких-нибудь десяти шагов. Вон сколько их. Но это даже неплохо. Больше будетсуматохи.

Прямо впереди, на дорожке, тени собрались в большой ком.Было слышно шепот, позвякивание.

Когда ком двинулся к калитке, Грин скомандовал:

– Пора.

Бросил в надвигающийся ком банку, сразу за ней вторую и упаллицом в снег, закрыв уши.

От сдвоенного грохота все равно ударило в перепонки. А слеваи справа тоже громыхнуло: раз, другой, третий, четвертый. Это бросили бомбыЕмеля со Снегирем.

Тут же вскочили на ноги и бегом вперед, пока полицейскиеослеплены вспышками и оглушены взрывами.

Перескакивая через распростертые на дорожке тела, Гринудивился, что зашитый бок и сломанное ребро совсем не болят. Вот что значит –довериться внутренним силам организма.

Рядом тяжело топал Емеля. Снегирь резвым жеребенком нессявпереди.

Когда сзади ударили выстрелы, до спасительных пакгаузовоставалось рукой подать.

Чего теперь стрелять-то. Поздно.

* * *

Квартира на Воронцовом поле оказалась удобная: три комнаты,черный ход, телефон и даже ванная с подогревом воды.

Емеля сразу уселся с книжкой – будто не было взрывов, бегапод пулями через заснеженный пустырь и потом долгого петляния по темнымулочкам.

Выбившийся из сил Снегирь упал на диван и уснул.

Грин же внимательно осмотрел квартиру, надеясь обнаружитькакую-нибудь ниточку, по которой можно будет добраться до ТГ.

Ничего не обнаружил.

Квартира была полностью меблированная, но без каких-либопризнаков настоящей жизни. Ни портретов, ни фотографических карточек, нибезделушек, ни книг.

Здесь явно никто не жил.

Тогда зачем она нужна? Для деловых встреч? На всякий случай?

Но содержать такую квартиру для встреч или „на всякийслучай“ мог только очень богатый человек.

Опять поворачивало на Лобастова.

Загадочность вселяла тревогу. То есть непосредственнойопасности Грин не предполагал – если это ловушка, то зачем выводить БоевуюГруппу из-под удара Охранки? И все же правильней было уйти в отрыв.

Он протелефонировал Игле. Объяснять ничего не стал, сказалтолько, что завтра понадобится новая квартира и назвал свой адрес. Игласказала, что придет утром. Голос у нее был встревоженный, но спрашивать,умница, ни о чем не стала.

Теперь спать, сказал себе Грин. Устроился в кресле нераздеваясь. На столик перед собой выложил „кольт“ и четыре оставшихся бомбы.

Оказывается, устал. И с ребром не так хорошо, как думал. Этоиз-за быстрого бега. Как только от тряски взрыватели в бомбах не разбились. Вотбыло бы глупо.

Закрыл глаза, а открыл вроде как через мгновение, однако заокном светило солнце и заливался дверной звонок.