– Вы останетесь? – жалобно выдохнула бывшаяроковая женщина, прижимая руки к груди.

– Увы, не могу. Дела службы, – сказал ЭрастПетрович, поднимаясь. – Я вижу, вы в расстроенных чувствах, а на долгийразговор у меня сейчас нет времени.

– Так приходите вечером, – маняще прошелестелголос. – Я буду ждать вас.

– Вечером тоже не могу, – объяснил Фандорин идоверительно сообщил. – А чтобы вы не восприняли мой отказ какоскорбление, поясню, чем буду занят. У меня назначено свидание совсем иногорода, куда менее романтическое. В десять часов встречаюсь с князем Пожарским,вице-директором Департамента полиции. Представьте себе, в Петросовских банях.Смешно, правда? Издержки к-конспирации. Зато обеспечены конфиденциальность иполнейший тет-а-тет. Первый номер, самый лучший во всем „дворянском“ отделении.Вот, сударыня, в каких экзотических условиях вынуждены встречаться руководителирасследования.

– Тогда пока только вот это…

Она быстро сделала шаг вперед и, чуть приподняв вуаль,коснулась влажными губами его щеки.

От этого прикосновения Эраст Петрович вздрогнул, посмотрелна „сотрудницу“ с некоторым испугом и, поклонившись, вышел.

Дальше статский советник повел себя еще чудней.

С Арбата заехал в Жандармское управление, однако безовсякого видимого дела. Попил кофею со Смольяниновым, окончательнопревратившимся в телефонного оператора, ибо положение в большом доме наНикитской сложилось в высшей степени странное: все подразделения и службыдействовали в чрезвычайном режиме, однако начальства по сути дела не имелось.Временный начальник князь Пожарский на месте не сидел, а если заезжал, токоротко – выслушать донесения адъютанта, оставить распоряжения – и сноваисчезал в неведомом направлении.

Вспомнили покойника Станислава Филипповича, поговорили ораненой руке поручика, о дерзости террористов. Поручик придерживался мнения,что нужно проявить рыцарственность.

– Будь я на месте господина Пожарского, – сказалон горячо, – я бы не стал подсылать к этому Грину шпионов и провокаторов,а напечатал в газете: „Хватит охотиться на нас, слуг престола. Хватит стрелятьв нас из-за угла и бросать бомбы, от которых гибнут невинные люди. Я от вас непрячусь. Если вы, милостивый государь, действительно, верите в свою правду ихотите пожертвовать собой ради блага человечества, то давайте сойдемся вчестном поединке, ибо я тоже свято верю в свою правоту и для России не пожалеюжизни. Так перестанем же проливать русскую кровь. Пусть Бог – а если вы атеист,то неважно, пусть Фатум или Рок – решит, кто из нас прав“. Я уверен, что Гринна такое условие согласится.

Статский советник выслушал суждение молодого человека и ссерьезным видом спросил:

– А ну как Грин к-князя убьет? Тогда что?

– Как что? – Смольянинов попробовал взмахнутьраненой рукой и сморщился от боли. – Кого в России больше, террористов илизащитников порядка? Если бы Пожарский пал в поединке, то Грина, конечно,следовало бы беспрепятственно отпустить, это дело чести. Но на следующий жедень вызов ему послали бы вы. А если бы и вам не повезло, то нашлись бы идругие. – Офицер покраснел. – И у революционеров не осталось бывыхода. Уклониться от вызова им было бы невозможно, ибо тогда в глазах обществаони потеряли бы репутацию людей храбрых и самоотверженных. И не осталось быникаких террористов: фанатики погибли бы в поединках, а прочие вынуждены былибы отказаться от насильственных методов.

– Во второй раз за последнее время п-приходитсявыслушивать оригинальную идею уничтожения терроризма. И не знаю, какая из нихмне нравится больше. – Фандорин поднялся. – Приятно было поговорить,но пора. Сегодня же изложу Глебу Георгиевичу вашу идею.

– Он оглянулся на пустую приемную и понизил голос.

– Только вам, по строжайшему секрету. Сегодня в десятьвечера у нас с князем важная встреча наедине, где определится весь дальнейшийплан действий. В Петросовских банях, в „дворянском“ отделении.

– Почему в банях? – изумленно захлопал бархатнымиресницами поручик.

– Для к-конспиративности. Там отдельные номера, никогопостороннего. Мы специально сняли самый лучший кабинет, второй. Непременнопредложу Пожарскому попробовать с картелем через газету. Но, еще раз повторяю,о встрече никому ни слова.

Из Управления Фандорин поехал в Гнездниковский.

Здесь роль инстанции, связующей работу всех филерских групп,исполнял титулярный советник Зубцов.

С ним Эраст Петрович выпил не кофею, а чаю. Поговорили опокойном Петре Ивановиче, человеке горячем и грубоватом, но честном и искреннепреданном делу. Посетовали о репутации древнепрестольного города, безнадежноподмоченной в глазах государя последними печальными событиями.

– Я вот чего не возьму в толк, – осторожно молвилСергей Витальевич. – Вся розыскная машина работает на полных оборотах,люди не спят ночами, сбиваются с ног. Следим за Лобастовым, за всеминеблагонадежными, подозрительными и четвертьподозрительными, перлюстрируемпочту, подслушиваем, подглядываем. Вся эта рутинная деятельность, конечно,необходима, но как-то не прослеживается единой линии. Разумеется, мне не почину вторгаться в область высшей тактики – это компетенция ваша и ГлебаГеоргиевича, однако же, если бы получить представление хотя бы об основномнаправлении поисков, то я, со своей стороны и в меру отпущенных мнеспособностей, тоже мог бы принести некоторую пользу…

– Да-да, – покивал Фандорин. – Не думайте,пожалуйста, что мы с князем что-то от вас скрываем. Мы оба относимся к вам сискренним уважением и немедленно привлечем вас к аналитической работе, кактолько выяснятся некоторые обстоятельства. В знак д-доверия могу сообщить вамстрого конфиденциально, что сегодня в десять вечера мы с Глебом Георгиевичемвстречаемся в условленном месте, где и определим ту самую „линию“, о которой высказали. Встреча произойдет наедине, но о результатах вы будете немедленноизвещены. Конспиративность же объясняется тем, – , статский советник чутьнагнулся, – что среди наших служащих есть предатель и мы пока не знаем, ктоименно. Сегодня это как раз может выясниться.

– Предатель?! – воскликнул Зубцов. – У нас вОхранном?

– Тс-с. – Статский советник приложил палец кгубам. – Кто он и где именно служит, мы с к-князем сегодня и определим,обменявшись собранными сведениями. Для того и назначена столь таинственнаявстреча в третьем номере „дворянского“ отделения, пардон, Петросовских бань.

Весело улыбнувшись, Эраст Петрович отпил остывшего чаю.

– Кстати, где наш Евстратий Павлович?