Да, его звали Нараян, и это имя само по себе настораживаловсякого, кто хоть немного был осведомлен о божествах индусов. Нараяном онииногда называют самого Вишну, хранителя мира. А еще это имя носит божественныймудрец, родившийся на свет ради блага человечества. Похоже, их спутник Нараянотвечал предназначению своего тезки, потому что действовал ради безусловногоблага человечества в лице четверых его представителей. Он уже спас неведомымобразом англичанина и Бушуева, уведя их просто-таки из-под носа тхагов испрятав в храме в горах. Теперь Нараян должен был помочь встретиться с нимиВареньке и Василию, однако исполнить сие было трудно — хотя бы потому, чтодевушку вовсе покинули силы.

Храм, где скрывались беглецы, был в нескольких часах пути —для Нараяна и Василия, — однако для изнемогшей девушки эти несколько часовгрозили обернуться сутками, а то и двумя.

Тогда решено было Василию и Вареньке где-то остановиться иподождать, пока Нараян отправится в храм и приведет оттуда Бушуева иРеджинальда. Однако никакое укрытие в мире не казалось сейчас Василиюдостаточно надежным. Он не доверял ни одному живому человеку, опасаясьвстретить в нем тайного душителя или очередного парса-огнепоклонника с ихпристрастием хоронить людей живьем. Перебрав множество возможных мест, гдеВасишта и мэм-сагиб могли бы его ожидать, Нараян вдруг улыбнулся — причем дажелегкого зарева этой улыбки не отразилось в его непроницаемых глазах! — ипредложил отправиться в Мертвый город.

Да, подумала Варенька с усмешкой, для нее, восставшей измогилы, это самое подходящее укрытие! Но спорить не стала — просто потому, чтои на это у нее уже не было сил.

Здесь, по крайней мере, некого было бояться, ибо во всембесконечном пространстве, окруженном длинной-предлинной городской стеной, неоказалось ни одной живой души.

Похоже, некогда это мог быть один из крупнейших городовИндии, однако с тех пор минуло не меньше двухсот, а то и более лет, ичеловеческая память не сохранила печальных подробностей о причинах,опустошивших эти некогда (сипящие жизнью улицы и площади. Достаточно того, чтоздесь оставались только тени былого… да и те настолько истончились и поблеклиза давностью столетий, что никакой самый внимательный взор не мог бы ихразглядеть.

Таких мест в Индии немало. Индусы не любят мертвых городов,не возвращаются туда даже за брошенными сокровищами: ведь мертвые неохотнорасстаются со своими богатствами — так же как и живые, впрочем, А потомуМертвый город для смелого человека, желающего затаиться, — лучшее из всехвозможных укрытий.

Тянулись, переходя одна в другую, пустынные просторныеулицы. По обеим сторонам стояли разрушенные дворцы, валялись куски мраморныхколонн. Среди развалившихся гранитных стен зияли провалы подземных покоев, впрохладном полумраке которых некогда проводили жаркие дни прекрасные жены иналожницы забытого магараджи. Разбитые ступени, безводные водоемы, просторныедворы, мраморные мосты, рассыпавшиеся арки величественных портиков — все этозаросло вьющимися растениями и кустами, в которых вполне могли скрыватьсяберлоги зверей. Однако не зверей боялись утомленные странники, а потому онипродолжали брести по пустынным раскаленным улицам, ища еще большего уединения ине в силах оторваться от зрелища этого величавого запустения.

Пустые проломы окон, поросшие вековыми растениями, чудилисьглазами великанов, которые хмуро наблюдали за пришлецами, нарушившими их покой.И у Вареньки стало полегче на душе, когда они ушли из-под взоров этихнедремлющих очей, укрывшись в почти не поврежденном храме — только свод егооказался разрушен.

— Мы будем спать под луной? — спросил Василий, и Варенькепочудилась тревога в его голосе.

— Я вернусь до наступления полуночи, о господин, — ответилНараян. — Мертвый город — худое место для ночевки.

— Почему? Черти шалят? — усмехнулся Василий так беспечно,что Варенька почему-то подумала: наверняка он мальчишкой, ходил ночью накладбище, чтобы доказать свою храбрость — не то друзьям, не то себе самому.

— Демоны тебе не страшны, — кивнул Нараян, словно подумал отом же самом. — Однако тотчас после полуночи эти развалины оживут. Из-подкаждого куста, из подвалов каждого дворца начнут вылезать для ночного разбоягиены и тигры, не говоря о шакалах и диких кошках… Так что время от полуночи дорассвета пройдет в рукопашной схватке с этим зверьем, а то и с кем-то похуже.Но я вернусь раньше.

— Однако луна взойдет еще раньше… — пробормотал Василий тактихо, что Нараян его, очевидно, не расслышал.

— Когда трижды прокричит павлин, знайте: это возвращаюсь я,— предупредил он.

— Зачем подавать знак? Кто сюда еще забредет, скажи намилость? — удивился Василий, однако Нараян ничего больше не сказал, толькопомог собрать сухие ветки для костра, зажег его каким-то полукруглым камнем — стой легкостью, которой обладают только факиры, так что довольно думаешь, будтоогонь вспыхнул от движений их рук, — а потом ушел, сложив ладони в намаете,поклонившись и обведя Вареньку и Василия таким взглядом, что девушкепочудилось, будто Нараян заключил их в некий магический круг.

Но это не был круг, соединяющий людей! Вареньке почему-топоказалось, будто Нараян опустил между ними завесу густой тьмы, которую имнепрестанно нужно преодолевать. Откуда появилось это ощущение, она не знала,однако Василий тоже что-то почувствовал. Во всяком случае, он старался неглядеть на Вареньку, а потом с явным облегчением провозгласил, что Нараян,разумеется, не успеет обернуться до полуночи, а коли так, не миновать имночевать в этом зверинце. И он не намерен сидеть сложа руки, пока не укрепитоборону. Он кое-что видел тут, по пути…

С этими словами Василий исчез.