– Паша, а что ты будешь делать потом?

Вопрос застал меня врасплох, и вообще я его как-то плохопонял. Когда это – потом? Когда чай допью, что ли?

– Я имею в виду: когда ты закончишь заниматься сДануськой. Что ты будешь делать? В профессиональный спорт ты ведь не вернешься,правда?

– Почему это? – возмутился я. – С чего тывзял? Очень даже вернусь. Вот восстановлюсь полностью – и вернусь. Нога ужепочти совсем не болит, еще буквально месяц – и я начну тренироватьсяпонемножку, форму набирать.

Володя посмотрел на меня удивленно и немного грустно.

– Паша, не обольщайся. После таких травм впрофессиональный спорт не возвращаются. Если врачи пообещали тебе другое – онитебя обманули. Я понимаю, тебе неприятно это слышать, но придется это признать.Тебе нужно будет чем-то заниматься, зарабатывать на жизнь. Чем? Ты об этомдумал?

Ну прямо-таки, обманули меня врачи! Много он понимает. Ончто, медик? Социолог паршивый. Но не вдаваться же в споры по этому поводу.Лучше сделать вид, что меня это мало волнует. И вообще, я в полном порядке.

– А, – я беззаботно махнул рукой, –прокормлюсь как-нибудь. Буду группы тренировать в школах охранников или ещечто-нибудь в этом роде.

Я надеялся, что он отстанет, но не тут-то было. Присосался,как пиявка.

– Или будешь готовить таких же, как ты сам? Бойцов длязакрытых клубов?

В его голосе мне послышался некий скепсис. Он что, учитьменя вздумал? Братца своего пусть учит, педагог недоделанный. А то у себя накухне он рассуждать горазд, такой умный, так все знает-понимает, а на деле чтополучается? У брата проблемы, сам признает, у племянницы проблемы, и что-то яне вижу, чтобы он, такой умный и понимающий, эти проблемы разруливал.

– А хотя бы и так. – Я с вызовом посмотрел нанего. – Что в этом плохого? Ладно, Володя, спасибо за ужин, я пойду.

Я решительно поднялся, но он жестом остановил меня:

– Подожди, Паша. Не обижайся на меня, не сердись. Я,конечно, лезу не в свое дело, но… Я вот что хотел тебе сказать. Эти парни, скоторыми ты в клубе пособачился…

Ё-моё, ему Дана и об этом донесла! Она что, действительнорассказывает ему ВСЁ? Может, докладывает, сколько раз в туалет сходила?

– Они просто придурки, – сердито буркнул я. –И получили то, что заслужили.

– Не сомневаюсь. Но это твоя прежняя компания. Это тот круг,в котором ты вращался. Ты хочешь в него вернуться? Хочешь общаться спридурками? С богатыми бездельниками и карточными шулерами?

– Там же не все такие. Есть нормальные ребята, –ответил я, не особенно, впрочем, уверенно.

Честно говоря, после той встречи в стрелковом клубе меняначали посещать некоторые сомнения на этот счет.

– Не спорю. Но что-то, я смотрю, у тебя с нимидружбы-то не получается. Или они тебе не особенно нравятся, или – ты уж прости– ты им не особенно нужен.

– Да с чего ты взял?

– Тебе никто никогда не звонит. Или звонят, но редко.Разве не так? Они не ищут тебя, не созваниваются с тобой, не договариваются овстречах. Тебе это ни о чем не говорит?

Он был прав, чего уж скрывать. Но Дана-то, Дана-то какова!Донесла дядюшке даже о том, что мой мобильный молчит, как полудохлая змея. Змеии живые-то не особенно шумные, а уж полудохлые… А она, оказывается,наблюдательная девчонка. Браво!

Однако слушать все это было совершенно не по кайфу.

– Не пойму я, к чему ты клонишь. К чему весь этот базар?Чего тебе дались мои друзья? – я с трудом скрывал злость.

– Да в том и дело, что нет у тебя никакихдрузей, – спокойно ответил он. – Паш, пойми: это не твоя тусовка. Этоне твоя жизнь. Это не твои люди. Поэтому и не ищет тебя никто, поэтому и друзейнет.

Я обалдел настолько, что машинально налил себе еще чаю. Нучто ж, раз налил – придется выпить. Его слова вогнали меня в ступор полногонепонимания.

– А какая связь? – только и спросил я. –Какое отношение одно имеет к другому?

– Самое прямое. Вот смотри, я объясню. К каждому делуимеют склонности люди определенного склада ума и характера. Хирург – это одинтип личности, театральный актер – совершенно другой. То же самое относится и кобразу жизни. Жизнь отшельников ведут люди одного типа, жизнь активную исветскую – совсем другие люди. Это понятно?

– Ну.

– Но есть еще и такое понятие, как предназначение. Есличеловек понял свое предназначение и ему следует, то есть с удовольствиемзанимается тем, что ему на роду написано, то рядом с ним всегда будут находитьсялюди, занимающиеся таким же делом и поэтому похожие на него по менталитету, спохожим характером, с такими же жизненными ценностями и установками. С такимилюдьми ему легко и комфортно, с ними быстро находится общий язык и завязываютсяотношения, которые не порвутся только из-за того, что он угодил в больницу наполгода и временно выпал из профессии. Если твоя болезнь привела к разрыву иутрате связей, значит, это не те связи, которые тебе нужны, и, значит, тыобщался не с теми людьми и жил не той жизнью. Теперь понятно?

Ого! Вот уже и до предназначения дошли. Мистикой запахло.Что дальше? Да он просто ненормальный! Господи, я-то, дурак, собрался было нанего обижаться, а он – обыкновенный псих, свернутый на предсказаниях,предназначениях и прочей ерунде. Ну и семейка! Я уж обрадовался, что хоть одиннормальный человек в ней есть, но, видать, ошибся.

– Слушай, – вполне мирно произнес я, – неморочь мне голову, а? Я в предназначения не верю, я вообще крутой атеист. И мненравится та жизнь, которой я жил до аварии. Мне нравится ходить по пафоснымместам, проводить время с денежными мальчиками, ездить на дорогой машинке икрутить с красивыми девками. Мне нравится, ты понял? Правда, для всего этогонадо что-то собой представлять и иметь достаточно денег. Пока я работаю утвоего братца, я ничего собой не представляю, но настанет время – и я вернусь вэту жизнь, чего бы мне это ни стоило. Я в нее вернусь, слышишь? И не надо мнепеть про предназначение, я сам про себя все знаю.

Володя некоторое время молчал, водя пальцем по черенкумельхиоровой чайной ложечки, потом поднял на меня очень серьезные глаза.

– У тебя ничего не выйдет.

– Это почему же?

– Потому что… Сколько лет ты в Москве?

– Ну, восемь. И что?

– Ничего. За восемь лет у тебя не вышло. Почему тырешил, что потом все получится? Все будет точно так же. За восемь лет ты необзавелся жильем, постоянной женщины у тебя нет, постоянной работы тоже нет,твоя работа у Михаила временная, ты выполнишь свою задачу и уйдешь, постоянногоисточника дохода нет. Друзей нет. Что у тебя есть? Чего ты добился за восемьлет? Паша, восемь лет – это очень много, а у тебя – полный пшик. Если ты идешьдорогой, по которой за восемь лет ты никуда не дошел, значит, это не твоядорога. Видишь, как все просто.