– Это не я их привела, Кей, – сказала Генриетта. – Я не ведудел с чужими… и теми, кто берёт их в свою команду.

– Был ещё кто-то?

– Меклонец. Девушка-механистка, изрядно трансформированная.Твердолобый толстячок. И светловолосая девица в роли командира… Ты будешьотрезать уши?

– Что? – растерялся Кей.

– Уши. Ушки медвежьи. Законный трофей… ценный талисман.Говорят, у мужчин потенцию увеличивает.

– Мне хватает. Чёрт!

Кей пнул булрати и побежал туда, где лежала Рашель.

– Терпи, – сказал Кей девочке. Он держал её голову наколенях, а Генриетта суетилась, стягивая одежду и накладывая на раны повязки.Диван, где уложили девочку, покрылся бурыми пятнами.

– Вот ведь зверь, зверь чужой… – бормотала Генриетта. –Ребёнка изодрал… не стесняйся, маленькая. И не бойся ничего. Булрати сдох,совсем сдох. Дяденька Кей его убил, неповадно будет.

– Тётенька тоже не дремала, – глядя на обугленный косякдвери, заметил Кей. Они вытащили труп и сбросили в яму с компостом, но запахещё оставался.

– Ничего, ничего, – продолжала ворковать Генриетта. –Ранки-то неглубокие, даром что на вид страшные. За неделю затянем, а потомбудем шрамики рассасывать. Тётя Фискалоччи умеет лечить, будешь красавицей, какраньше.

– Это обязательно? – спросил Кей. – Сюсюканье? Я замечал завами и другой лексикон.

– Дядя Кей грубый, – сообщила Генриетта. – Грубый, хоть ихороший. У нас планета тихая, мы таких людей пугаемся. Мы здесь мирные…старички, детишки…

– Да, потому что молодёжь обычно служит в Имперских силах, –уточнил Кей. Подмигнул девочке, терпеливо сносившей как перевязку, так иболтовню старухи. Та подмигнула в ответ – довольно-таки свободно. Оглушениепроходило.

– И последний пластырь… – вздохнула Генриетта. – Травкой былучше, целебной, да хрен она поможет при таких ранах.

Кей лишь покачал головой. Спросил у девочки:

– Говорить не пробовала?

Та облизнула губы. Прошептала:

– Рашель.

– Что?

– Рашель. Меня зовут так.

– Я Кей. Спасибо за «поводок».

– Вы Артура выручите?.. Ой!

Генриетта виновато отдёрнула руку. Покачала головой:

– А ведь рёбрышко сломано. Терпишь небось?

– Терплю, – призналась Рашель. – Вы не спешите с врачами,если надо время потянуть. Я понимаю.

Кей и Фискалоччи обменялись взглядами.

– Вот такие у нас рожали между рейдами, – сказала Генриетта.– Потому что Империи нужны были солдаты. А потом лезли под выстрелы.

Маленькие сучки вечно лезут под дюзы…

Кей Дач тряхнул головой, словно пытался вытрясти память.Сказал:

– Мне надо идти. А вам – вызывать врачей.

Генриетта заколебалась:

– Рашель, девочка моя, ты потерпишь пятнадцать минут?

– Хоть час.

– Только четверть. Кей, тебе нужно выпить кофе.

– Ну, если нужно. – Кей опустил голову девочки на подушку исказал: – Артура я спасу. Будь уверена.

– Там есть такая… с серебряным лицом.

– Я сделаю из него серёжки и пришлю тебе.

– Лучше колечко, – подумав, ответила девочка. – Мне мамазапрещает уши прокалывать. И… так интереснее. А вы к нам ещё прилетите?

– Конечно. Зализывать ссадины. Или вербовать головорезов длянебольшой войны.

– Я первая, – без тени иронии сказала Рашель.

* * *

Кофе был, по местным традициям, из ледяных сливок, скубиками льда и почти несладкий. Генриетта щедро плеснула в чашки какой-тоостропахнущей настойки – Кей с такой вольностью раньше не сталкивался, носпорить не стал.

Честно говоря, он не отказался бы от полстакана коньяку. НоФискалоччи не предлагала, хотя бар в её комнате был полон. Комната скорееподошла бы наёмнику-террористу, чем старушке садовнице.

– Воспоминания о трудных родах? – Кей кивнул на развешанноепо стенам оружие. Здесь был даже «Ультиматум», и Дач улыбнулся ему как старомузнакомому.

– Зря иронизируете. – Генриетта отставила чашечку. Погладилачёрного кота, примостившегося у неё на коленях. – Я была и акушеркой в десанте.

– Поработали и на жизнь, и на смерть?

– Успеть было нетрудно. Война длилась семьдесят лет, если выпомните.

– Я тогда ещё не родился.

– Неужели? Так легко попали в сигмовидку…

– Учитель был хороший.

– Почему был?

– Умер. И уши я тоже не отрезал.

– Кей, Кей. – Фискалоччи покачала головой. – Грубый мальчик.

– Почему вы мне помогли? – в упор спросил Кей.

– Я была полковником террор-групп при СИБ. Мой домнеприкасаем для Службы. Это привилегия, подаренная Императором, и ни однаомолодившаяся дурочка не вправе её нарушать.

Кей знал, как звали единственную женщину-полковника вкороткой и мрачной истории террористических отрядов. Но он предпочёл оставитьэто знание при себе. Женщина, отправившая на тот свет полтораста тысяч чужих ипару сотен людей, имела право жить под каким угодно именем.

Более того, под своим именем она прожила бы недолго.Заключая Тройственный Альянс, Меклон и Булрати особо оговорили список людей, скоторыми они остаются в состоянии войны. Старушка, называющая себя нынеФискалоччи, в этом списке была.

А сказанное ею становилось признаком немалого доверия… илипорции яда в кофе.

– Когда на людей охотятся с чужими, мне это не нравится, –невозмутимо продолжала старушка. – Ко всему прочему вы и мальчик, которыйназывается вашим сыном, мне чем-то симпатичны.

– Мне пора, – сказал Кей.

Генриетта опустила кота на пол, кивнула:

– Да, к сожалению… Я была бы не прочь поболтать с вами парувечерков, но… Кей, запоминайте то, что я скажу…

Он слушал семь минут. Краткие, предельно выверенныехарактеристики каждого налётчика, появившегося в доме Фискалоччи. …Вязкий,прямолинейный, из стандартной ситуации выжмет всё, но ей был нужен толькомальчик, когда его взяли… меклонец новейших модификаций, он бы стёр тебя впыль, но в походной трансформации его конечности движутся асинхронно. Верныйпризнак неполного сращения органической и механической частей, решай сам, чемэто поможет… Если не брать физической силы, то она опаснее меклонца. У неёчестолюбие внутри…