— Не очень-то приятная новость? — сказал Сет,обращая на нее взгляд. Они оба похудели. Сет был просто кожа да кости, а Саравыглядела изможденной.

— Подсластить пилюлю нечем, — отозвалась Сара.

Это были их последние дни под одной крышей. Они договорилисьради детей остаться в доме на Дивисадеро, пока его не продадут, и только потомразъехаться по своим квартирам. На этой неделе ожидалось несколькопотенциальных покупателей. Дом уйдет скоро. Сара с тоской ждала этого момента.Но о продаже дома, в котором она прожила всего несколько лет, она сожалелагораздо меньше, чем о рухнувшем браке. Дом на Тахо тоже продавался — со всемипожитками, включая кухонную утварь, телевизор и даже постельное белье. Сбытьего со всем содержимым оказалось легче — кому-нибудь, кто ищет дом на лыжномкурорте, но не хочет возиться с его обстановкой. Обстановка городского особнякапродавалась отдельно. Антиквариат и картины выставлялись на аукцион «Кристиз».Драгоценности Сары уже начали раскупаться в Лос-Анджелесе.

Сара продолжала искать работу, пока, правда, безрезультатно.Пармани она оставила при себе. Ведь с кем-то нужно будет оставлять детей, когдаона пойдет работать, а отдавать их в ясли, как другие, Сара не хотела. Она сгрустью вспоминала три предыдущих года, когда сидела дома с детьми. Но та,прошлая, жизнь канула в Лету. Все деньги до последнего пенни пойдут на оплатуадвокатов и возможных штрафов. В общем, работать ей необходимо, и не только длятого, чтобы помочь Сету. Детей придется поднимать одной, без мужа. Если все ихсостояние съедят судебные иски и адвокаты, а Сет все же окажется за решеткой,помощи ждать не от кого. Оставалось рассчитывать только на себя.

После столь страшного предательства Сета она больше никомуне доверяла — только себе. На него Сара не могла полагаться, навсегда лишивсвоего доверия. Всякий раз встречаясь с Сарой взглядом, Сет видел это в ееглазах. Он не видел возможности загладить перед ней вину. Вряд ли это вообщебыло возможно, судя по ее словам. Она не простила и, наверное, уже никогда непростит. Но он не винил ее — сам был кругом виноват, всем сломал жизнь.

Газетная статья уничтожила его: их с Салли разобрали покосточкам и выставили обычными уголовниками. Ни одного доброго слова, ни каплисочувствия. Они всего лишь парочка подлецов, открывших мошеннические хеджевыефонды, манипулировавших фальшивыми финансовыми документами и обманным путемвыманивавших у людей деньги. А что еще можно написать? Все обвинения в ихадрес, Сет признал это, были совершенно справедливы.

Все выходные они с Сарой опять почти не разговаривали. Саране выясняла отношений, не упрекала его. Что толку? Ей было слишком больно. Онабезоговорочно доверяла Сету, а он убил в ней эту веру. Посмел поставить накарту их жизнь и жизнь их детей и проиграл, превратив их существование вкошмарный сон.

— Не смотри на меня так, Сара, — наконец сказал онповерх газеты. В воскресном выпуске «Нью-Йорк таймс» вышла статья еще хлеще.Позор Сета с Сарой казался тем более невыносим, что раньше их семью в обществеглубоко уважали. Теперь стали презирать. Не важно, что сама Сара ни в чем непровинилась и до землетрясения даже не подозревала о махинациях Сета. Онаощущала на себе то же клеймо, что и на муже. Телефон разрывался от звонков, ноона поставила автоответчик: ни с кем не хотелось разговаривать. Любоесочувствие сейчас было как острый нож, плохо прикрытое ликование завистниковвызывало отвращение. А таких нашлось немало. Единственными, с кем она в эти дниговорила, были ее родители. Известие потрясло их, они, как и Сара, не понимали,как такое могло случиться с Сетом. Хотя, кроме беспринципности и непомернойжадности, никаких других причин, толкнувших его на преступление, непроглядывало.

— Неужели ты не можешь по крайней мере делать хорошуюмину при плохой игре? — упрекнул ее Сет. — Только усугубляешьситуацию.

— Думаешь, это возможно? — Собрав со стола тарелкипосле завтрака, Сара поставила их в мойку. Сет заметил, что она плачет.

— Не надо, Сара… — В его глазах плескаласьядовитая смесь раздражения и паники. — Чего ты от меня хочешь?

Сара обернулась и с болью посмотрела на него.

— Мне страшно, Сет, что с нами теперь будет? Я все-такитебя люблю. И не хочу, чтобы ты попал за решетку. Я хочу, чтобы все стало какпрежде, но это невозможно… меня волнуют не деньги. Я не хочу терять тебя, а тывзял и погубил нашу жизнь. Что теперь делать?

Сету было невыносимо смотреть на нее, и он, вместо тогочтобы ее обнять, как хотела Сара, повернулся и вышел из кухни. Измученный инапуганный до предела, он ничего не мог ей дать. Он тоже любил ее, но такбоялся за себя, что для Сары с детьми был сейчас бесполезен. Казалось, будтоСет тонет один, хотя он тянул за собой и Сару.

В жизни ее до сих пор, кроме преждевременных родов и угрозыжизни младенца, ничего трагического не случалось. Ребенка спасли. Сета спастиневозможно. Слишком серьезным и вопиющим было его преступление. Даже агентыФБР, казалось, питали к Сету отвращение, особенно когда видели их детей. Никтоиз близких Сары не умирал при трагических обстоятельствах. Бабушки и дедушкиуходили из жизни либо до ее рождения, либо тихо угасая от старости, никто из еедрузей не погибал в автомобильных катастрофах, не умирал от рака. Те, кого оналюбила, ее не предавали. Детство Сары было счастливым, родители —законопослушными гражданами. Бойфренды всегда относились к ней трепетно, а Сетвсегда носил на руках. Очаровательные дети росли здоровыми. То, что происходилосейчас, было худшим в ее жизни. Все тридцать пять лет ее жизни прошлибезоблачно, как один день. И вот теперь над ней взорвалась ядерная бомба. Ичеловек, сбросивший ее на Сару, не кто иной, как ее муж. Это так убивало, чтолишило желания разговаривать, особенно с ним. Что делать в этом положении, онане знала, Сет тоже. Выхода просто не существовало. Адвокаты со своей стороныстарались сделать все возможное при том наборе ужасных обстоятельств, которыеоткрыл им Сет. В итоге ему придется проглотить пилюлю, какой бы горькой она нибыла. Саре тоже, хотя она ничем это не заслужила. Так она выполняла свою клятву«хранить верность в счастье и в несчастье». Ее жизнь рушилась вместе с жизньюСета.

В воскресенье вечером Сара позвонила Мэгги на мобильныйтелефон. Они разговаривали несколько минут. Мэгги видела статьи, газетырегулярно выкладывались в комнате отдыха в Пресидио. Она очень переживала заСару и даже за Сета. Плата за его грехи оказалась непомерно высока. И было жальдетей. Мэгги посоветовала Саре молиться и молилась сама.

— Может, они проявят к нему снисхождение? — снадеждой в голосе предположила Мэгги.

— По мнению адвоката, в лучшем случае ему грозит отдвух до пяти лет тюрьмы. В худшем — тридцать. — Сара повторила то, что ужеговорила.

— Об этом пока не думайте. Просто веруйте и живитедальше. В некоторых обстоятельствах это лучшее, что можно сделать.

Сара бесшумно прошла мимо кабинета мужа и поднялась наверх.Она хотела искупать детей и поэтому отпустила занимавшегося с ними Сета. Теперьони все делали по очереди и редко сидели в одной комнате. Находиться рядом былослишком тяжело. Сара все думала — лучше или хуже ей будет, когда ониразъедутся? Возможно, и то и другое сразу.