Вот ведь что нелепо: вкусы-то — одинаковые, цели-то, поди,одни: мне чтоб тебе что-то доброе, хорошее сделать, ей — если отбросить все еепретензии — наверное, ведь тоже. Один пуп земли для нас и — обиды! Ничегохорошего не получится, если придут две матери к судье с просьбой поделитьодного ребенка. Поскольку классику-то знаю — отступлюсь, тянуть не буду: нубольно же тебе будет! Лучше бы — старались — каждая по-своему, делали б своедоброе дело: одна петушка на палочке, другая — пряник, одна по головкепогладит, другая — поцелует. Ну, правда же? Лучше же?

Подумала, Егор, и Восток — не выход. Нет, я не смогла быбыть твоей какой- то там по счету женой. Раньше думала: ужилась бы. Нет.Страшно сказать, но я бы с ними со всеми что-нибудь плохое сделала бы.

А знаешь, правильно, что мы с тобой никуда не поплыли, какпредлагал профсоюз. Я бы не перенесла такого: ты — рядом и сейчас, и вечером, иночью, и завтра, и еще завтра, и еще потом. У меня такого — не выдержало бысердце. Или — нервы, и тогда я куда-нибудь бы нырнула, прыгнула — от этогоневозможного счастья, я бы просто задохнулась им. И ты бы на похоронах несердился на меня, а когда тебя стали бы упрекать, разводил руками: «Да нет жеее, а на нет и суда нет!»

А сейчас я есть. И у меня кончается последние молекулыкислорода, баллоны — пустые.

А вчера снова видела тебя во сне. Шли по какой-то лестнице,и ты стал меня целовать. Приснится же такое? А я-то при чем? Вообще-то, я оченьдавно уже по ночам почти не сплю. Это не от каких-то физических недомоганий, авполне естественное состояние.

У нее есть ты. У меня тоже есть ты, и, может, у меня «тебябольше». Но у нее ты — реальный. И хотя ты приходишь ко мне во сне ночью — дотебя не дотронуться, тебя — не ощутить — ни рукой, ни лицом, ни губами, ниглазами. Господи, какая она счастливая! А я снова мечтаю. Нет, не о Востоке, одругом. Говорят, был у нас проект после войны — ввиду большой убыли мужчинофициально ввести двоеженство. Для героев войны, ну, для руководства, самособой, и для отличившихся в труде — как поощрение. Там в проекте что хорошо-тобыло? Не вместе, а две семьи, два разных дома. Ведь куда хорошото, удобнее, агаже? Никто никого не раздражает. Женщины ведут себя прилично — поскольку духсоперничества к этому подстегивает. И тишь, и мир, и — одно хорошее, и ничегоплохого, (а то уйдешь в другой дом!). Боже мой, и живут же люди! Как говорилРасул Гамзатов о двуязычии: нельзя сесть на двух коней сразу, но, запряженные водну повозку, они везут быстрее. Нельзя надеть две папахи и закурить две трубкисразу, но когда мне протянута рука друга и я ее пожимаю, я чувствую, каксильнее становится моя рука… Ну пусть бы так во всем, а? Если у нас это официальновведут для отличившихся в творческом труде, ты не отказывайся, ладно? Да нескажу я тебе ни слова ни разу плохого про нее, не думай!

Если бы мне сказали: ты иди к нему, только после этого —тебе нельзя будет жить, — я бы полетела, тут же. Мне бы — тольконадышаться тобой. Это же невыносимо: видеть тебя и жить — без тебя. Ты неругайся на меня, пожалуйста, что я выпрашиваю эту милостыньку у тебя — я жетебя люблю!

Егор! Я не могу больше. Я хочу тебя видеть. Да не на работе,это одно мучение, а у себя дома! И не говори, что это — безнравственно: мнеувидеть тебя. Боже мой, ведь она видит тебя — каждый день! И в любую секундуможет прикоснуться к тебе, почувствовать — вот он ты, рядом, с нею. И видеть, ислышать, и жить этим. И каждую ночь ощущать тебя рядом! И так — изо дня в день!

Ежели чего, так Вы скажите, и я буду — про нейтральное. Вото погоде всегда прилично, ага? Ах, Егорушка, такая она сейчас… моя, нашапогода? Пасмурно, серо, но — не гнетуще, наоборот — счастливо, потому чтозелено, потому что воздух настоен на тополиных почках, и каждый день — что-тоновенькое. Березки давно зеленые, а тополя — так их, таких, люблю! Уже цвететчеремуха (рано!). Белые — завтра-послезавтра — распустятся яблони — и я так этов себя вбираю, и так это… ну скажу — чудесно, а? И, знаешь, если бы среди этихяблонь, черемух, тополей и т. д. вдруг на секундочку! появился ты, и дотебя можно было бы дотронуться, можно было бы говорить это самое: «Остановись,мгновение!» И ты не представляешь, как я тебя люблю. Потому что ты не знаешь,что так можно любить. Потому что тебе никто не встречался, кто может так любитьи — не бывает так, потому что надо было образоваться именно мне и именно тебе,чтобы я могла так любить — тебя.

Часть вторая

Эпиграфы к главе

Русские жены

Жены русские нынче в цене, Посходила с ума заграница — Вмало-мальски приличной стране Стало модой на русских жениться. Что причинойтому? Красота? Да, тут спорить, пожалуй, не стоит. Но и прочих не менее стаЕсть у нашей невесты достоинств. Мистер Хорт, не делец, не банкир, Ресторанныйшвейцар в Вашингтоне, Приезжал к нам бороться за мир И попутно женился на Тоне.И, поверьте, буквально в момент Тоня весь Вашингтон поразила: На питаниетратила цент, А стирала сама — и без мыла! Чай без сахара Тоня пила, И, с утраобойдя магазины, Все продукты домой волокла На себе, безо всякой машины. Нимехов дорогих, ни обнов, Ни колье не просила у Хорта — Из его же протертыхштанов Дочке юбку пошила и шорты. При такой работящей жене, При такой экономнойи скромной Оказался швейцар на коне — Ресторан он имеет огромный. Он по правувошел в каталог Богатейших семей в Вашингтоне И спокойно плюет в потолок,Кстати, тоже побеленный Тоней.

Владимир Константинов, Борис Рацер

Молодой муж в книжном магазине: — У вас есть книга подназванием «Мужчина — повелитель женщины»? Продавщица: — Отдел фантастики, сэр,на противоположной стороне.

— Иван, скажи, можно вдвоем на триста тысячпрожить? — Без пива — так можно. — И я считаю. А моя гонит: иди, говорит,работай!..

С родовым безличным половым началом, а не с любовью, неЭросом, не Афродитой Небесной связаны были все формы семьи и формысобственности, и все социальные формы соединения людей. Вопрос о поле потому иимеет такое безмерное значение, что вокруг него, вокруг семейственного полаобразовалась и развилась собствен-, ность. Эта нестерпимая власть собственностиимеет свой корень в родовом поле. Во имя рода, оформленного в семью, во имяпродолжения и укрепления рода накоплялась собственность и развивались ееинстинкты.

Из книги Н. Бердяева «Метафизика пола и любви»

Что представляла и представляет собой мощная нравственнаяаура славянских народностей, прежде всего, русского народа, каким образом онасохраняется, как и почему размывается и какое отношение все эти тонкие материиимеют к трудным судьбам Егора, Анастасии и Алевтины?

Напомню, что я отметил в качестве опорной черты русскогомировоззрения его мощный общинный дух, порожденный абсолютной необходимостьюсплочения русских людей и их коллективных действий во имя выживания нагромадной равнинной территории, предоставлявшей лакомую приманку длязавоевателей, набегавших со всех сторон света. В этих обстоятельствах для того,чтобы сохранить мир, надлежало действовать всем миром. Разные значения этогослова раньше различались начертанием гласного звука, но произносились-тоодинаково! И при всем при том в этом широком русле издревле протекали и сильныеяркие звонкие струи индивидуальной любви, — чувства, я сказал бы, не менеепраздничного и сильного, чем выраженные в бессмертных творениях поэтов,прозаиков и драматургов Востока и Запада. Важно то, что сохранились незыблемыесвидетельства подобных чувств в разных социальных слоях древнерусского обществаи разных городах. На берестяном свитке XIII века, найденном в Новгороде вшестидесятые годы нашего столетия, читаем сильное в своей лапидарностибесхитростное признание: «От Никиты к Ульянице. Пойди за меня. Я тебя хочу, аты меня. А на то свидетель Игнат».