— Забелин?

— Да. Товарищ начинает интересоваться не тольколазерами. А ты займись наверху, а то Дмитрий вырвался на полкорпуса вперед.

Когда вышли на залитое ярчайшим солнцем деревянное плато, кним понесся огромными прыжками, при каждом шаге высоко взлетая в воздух,Забелин. Молодой, крепкий, брызжущий энергией. Саша косилась на него ревниво, иКирилл, желая сделать ей приятное, сказал строго:

— Так нельзя прыгать, любая стрекоза схватит! И чем вытак испачкались, как мясник? Не забывайтесь, Муравьи — чистюли. За плоховымытые руки могут разодрать на лоскутики. Вымойтесь, проферомоньтесь.Пренебрежение к правилам не бесстрашие, а нечто другое.

Саша сияла, а Забелин, недовольно бурча, отправилсяприводить себя в порядок. Кирилл бросился головой в бездну. Саша прыгнуласледом, обогнала, точнее, спланировала поближе к муравьиной тропе Дмитрия.Вокруг самого Дмитрия громоздились такие россыпи крупных глыб, что хватило бывыстроить новую Трою. Всю неделю Дмитрий, обучая муравьев личным примером,строил с муравьиным усердием причудливые вавилонские башни и тут же рушил их,уподобясь разгневанному богу.

Он весело оскалил белые зубы на еще больше потемневшем отзагара лице:

— Дела идут, контора пишет! А знаете, Димка все чащевертится возле меня. Признал своего, паршивец!

Саша сказала ревниво:

— Мой Сашка тоже отличает меня.

— Среди муравьев?

— И среди людей. Разве что к Кириллу Владимировичуотносится с большим почтением.

— Ну, — протянул Дмитрий, — Кирилл на особомположении! Нас больше любят, зато его больше уважают... Даже муравьи.

Кирилл хмуро подумал, что комплимент довольно сомнительный.Его и раньше уважали, даже Климаксов, а муравьи в аквариумах так вообще,наверное, почитали за муравьиного бога. Но радости это не принесло, счастья —тем более.

— Активные фуражиры, — сказал он подчеркнутопедантично, — а Сашка и Дима активные, не только наиболее развитые, но иболее любознательные из муравьев, — встретив новое явление, а вы новоеявление, непременно исследуют на предмет потенциальной опасности длямуравейника или пользы...

Дмитрий жизнерадостно отмел строгую науку:

— Кто поверит такой тарабарщине? Наши тезки привязалиськ нам потому, что мы хорошие парни!

Хороший парень Саша победно посмотрела на мирмеколога.Бешеное солнце словно бы плавило бугры сизых шрамов, они спускались,выравнивались, оставляя широкие мертвенно-белые следы, и ноги Саши казалисьперепачканными белой глиной. Только лицо ее оставалось чистым, если не считатьбелесого шрамика на щеке, да глаза стали еще крупнее, потеряли холодныйприцеливающий прищур, в них временами мелькал намек на теплоту, понимание.

Теплые ладони воздуха покачивали гусеницу над головамимуравьев соблазнительно, провоцирующе. Муравей Дима тоже суетился, двигалсяжками, поднимался, щелкал жвалами. Дмитрий похлопал Диму по литой башке,похожей на башню танка: «Учись, дурень, доктором наук станешь». Положил самуюбольшую глыбу под раскачивающейся гусеницей. Дима выжидающе посмотрел наДмитрия, и тот нетерпеливо вспрыгнул, патетическим жестом воздел руки кгусенице.

Муравьи метнулись к нему, Дмитрий полетел кубарем вместе сглыбами пирамиды. Саша язвительно хохотала, но Дмитрий, поднявшись, сообщилнеунывающе:

— В моей группе парни сообразительные! Не такихнатаскивал. Как-то дали мне стадо допризывников...

Пока он рассказывал о педагогических талантах, муравей Димапопрыгал без толку под лакомством, вернулся к людям. Возможно, тожепривлеченный рассказом тренера и необходимостью исследовать новые явления.Между сяжек у муравья Димы сидел крохотный муравьиный кузнечик, он деловитопокусывал Диму за нижний членик антенны. Дима довольно двигал сяжками, выгибалшею, чуть ли не прикрывая глаза от удовольствия.

Вдруг кузнечик щелкнул задними лапками. Дмитрий не успелотшатнуться, как маленькое чудовище ляпнулось ему на голову. Кузнечик тут желягнул его по уху крепкими лапами, прыгнул обратно. Ксеркс угрожающе раздулся,недовольно глядя на людей, но кузнечик устроился на прежнем месте, и Дима сновавернулся к нормальным размерам. В мощных челюстях кузнечика, непривычноогромных для такого маленького монстрика, бился отвратительный клещ с раздутымот крови брюшком.

Дмитрий недоверчиво потрогал шею. Пальцы нащупали вздутость.Саша повернула его к себе спиной, ахнула, увидев кровавую гематому.

— Как же он... — проговорил Дмитрийрастерянно. — Так бы и всего высосал, а я бы и ухом не повел?

— Побрызгал анестезином? — предположила Сашашутливо, но глаза ее были испуганными, она ощупала шею, пустила пальцы по всемутелу, свободному от корсета.

— У этих клещей есть обезболивающее, — подтвердилКирилл. — Иначе бы им не выжить.

Дмитрий с великим изумлением смотрел вслед тезке. Муравейнеторопливой трусцой побежал к стене растительных гигантов:

— С телохранителем ходит, барбос? От щедрот и мнеодолжил... Кирилл, а мы чем хуже? Моя бывшая невеста мечтала геккона купить,чтобы тараканов на кухне ловил, а тут не безобидные тараканы — вампирыподстерегают!

Саша молчала. Ей было страшно, судя по глазам, икровососущих клещей, и страшненького кузнечика. Кирилл тоже нашелся не сразу.

— Не знаю, — сказал он, — здесь всепереплетено, живут в симбиозе, комменсализме. Чтобы выжить, надо в этот мирвписаться, а мы пока что отгораживаемся... Ты уверен, что позволишь сидеть усебя на плечах такому... такому...

— Кирилл! — вскричал Дмитрий с энтузиазмом. —У меня кто только не жил в детстве! По мне ползали, прыгали, кувыркались, абелка только на моем плече грызла печенье, кто бы ни угостил!

— Ну это совсем не белка...

— Тем более! Я всегда мечтал завести что-нибудьтакое...

Не найдя слов, он подвигал в воздухе руками, рисуяпричудливое, небывалое, в размерах компактное, но обязательно с рогами, зубами,когтями, шипами и гребнем. Нечто вроде муравьиного кузнечика.

Через пару дней Дмитрий гордо разгуливал по всей станции,посещал все лаборатории, щеголяя маленьким чудовищем. От них шарахались,Дмитрий сердился, требовал погладить его любимца, пощупать его лапы. Маленькоестрашилище сидело у него на плече угрюмое, нахохленное, всматривалось в каждогооценивающе, изредка зевало, показывая в широкой пасти три ряда острейших зубов.

— Не бойтесь, — настаивал Дмитрий, — неукусит! А цапнет, так совсем не больно. Мужики, а боитесь пальчик прищемить!

Чтобы не удрал или не отгрыз от голодной жизни ему уши,Дмитрий сам ловил клещиков. Кузнечик сидел осоловелый, с раздутым брюхом. Едвараскрывал пасть, чтобы зевнуть или каркнуть, Дмитрий совал туда клещика,выбирал понежнее, помягче. В результате через два дня на второе плечо прыгнулоткуда-то еще один, и такой же страшный.