Дмитрий торжественно вручил новенького Саше:

— На твой будущий день рождения! Зовут его Кузя. МожноКузенька. Смотри, какой красавец! Породистый. Ты его лапы пощупай, лапы!

Саша опасливо пересадила сытого монстрика на плечо. Шестьлап вцепились в комбинезон, на плечо опустилось теплое пузо, и страшилищезадремало.

— Теперь бы и Кириллу, все-таки начальство, —сказал Дмитрий озабоченно. Он нежно поглаживал кузнечика. — Буся ты мой,Буся... Буся толстолапый, Буся умненький... Буся — грозный истребительклещиков...

Саша сказала нервно, голос ее дрогнул:

— Наш начальник сам подберет, если захочет. Он здеськак рыба в воде. Такое подберет, что как бы наших Бусю и Кузю не сожрало.

Кирилл делал одиночные вылазки за пределы территорииксерксов, вживался, вчувствовался в новый мир. Дмитрий и Саша учили муравьевстроить пирамиды, докладывали о сдвигах. Оба, по мнению Кирилла, нашли себе место.Чужая, непривычная планета, диковинные звери, непонятная цивилизациямуравьев... Даже другие законы физики, чего нет ни на Марсе, ни на Венере.

— Как ваши контакты?

— Дима талантлив, — ответил Дмитрий гордо, —мы с ним даже трофалаксисом занимались. Он мне мед, я ему букашку. Ходит замной, сяжками машет. Я уже двадцать слов запомнил.

— А я сорок, — перебила Саша. — Ну тридцатьточно. Я со своими излазила нижние этажи. Там причудливее, чем даже у лазиусов!Сашка отличает меня, Кирилл Владимирович! Не как собачка, а как конь скорее...

— А мой бежит навстречу, — заявил Дмитрий победно.

— Ты его подкупаешь, — уличила Саша. — Этонечестно.

Они стояли вблизи муравьиной дороги, в обе стороны двигалиськрасно-черные блестящие тела, свеже пахло кислотой. Вдруг один из ксерксовповел сяжками, стремительно бросился к ним. У Кирилла остановилось сердце,бронированная громадина неслась прямо, острые, как бритва, жвалы блестели...

Внезапно ксеркс остановился, его сяжки уперлись в ладоньДмитрия. Дмитрий похлопал его по литой голове, едва не поднимаясь на цыпочки,поскреб под жвалами гарпунной стрелой. Ксеркс с блаженным видом подвигалголовой, вытягивая шею.

— Неспортивные методы, — сказала Саша обвиняюще.

Дмитрий, не переставая чесать, сумел вскарабкаться, цепляясьза выступы на броне, сел на шею. Ксеркс стоял неподвижно, только чутьповорачивал голову, подставляя под чесалку новые места.

— Я уже катался на нем, — сообщил Дмитрий сверху,голос его прозвучал напряженно. — Еще не понимает ни цоб, ни цабэ, тпру,ни ну. Необъезженный еще, стригунок!

Он перестал скоблить, скрестил победно руки на груди. Ксерксшелохнул сяжками, что-то привлекло его внимание, он сделал рывок к зеленойстене, Дмитрий покатился по земле.

— Я ж говорил! — сказал он ликующимголосом. — Необъезженный! Ничего, дайте срок, он у меня по нотам петьбудет.

— Оперные арии, не меньше, — бросила Саша ехидно,в ее голосе звучала ревность.

— Да уж не в легком жанре. Это серьезный парень, нелегкомысленный Сашунчик, у которого ветер в голове... Кирилл, муравьидрессировке поддаются?

Кирилл ответил изумленно, все еще провожая ксеркса взглядом:

— Раньше надо было спрашивать. Тогда я четко знал, чтоможно, а что нельзя. Одно скажу, навыки у них воспитываются легко. Муравьиподдаются обучению, а не дрессировке. Ребята, наши мазохинцы получили то, о чеммечтали, — сверхточные инструменты, зато у вас... У вас в рукахсверхточные и сверхтонкие методы воздействия! Только у вас двоих. Даже у меняих еще нет.

Да, испытатели ожили, он видел. Уже отличали максили от мандибул,знали работу трахей, а начало словаря муравьиного языка положили именно они.

Еще через неделю он застал Дмитрия за чисткой боевогожеребца. Муравьи всегда чистятся очень тщательно, а вылизываются так, чточистюли кошки передохли бы со стыда, если бы увидели, как это делают муравьи,как до блеска надраивают доспехи. Сообразительный Дима понял наконец, что, еслиприбежать к двуногому мирмекофилу, тот и почешет, и почистит, и помоет. А то иугостит чем-нибудь сладким. Саша язвительно острила, что еще неизвестно, кто уних сапиенс, кто у кого в услужении, но Дмитрий держался стойко. В его роду,заявил он гордо, по непроверенным агентурным данным, был князь. Этот князь саммыл и чистил собственного жеребца.

Кирилл наблюдал, как Дмитрий с треском драит железнойщеткой, бесстрашно поднимает когтистые лапы, выуживает застрявшие комочкиземли, хищную плесень, дергает за сяжки, пригибает огромную голову ближе кземле. Ксеркс терпеливо и послушно выполнял все, поворачивался, гнулся,приподнимался, переступал, нагибал сяжки...

— Вроде электростимулирования? — предложилКирилл. — Как у подопытных крыс?

Дмитрий даже подпрыгнул от возмущения:

— Кирилл! Хоть ты мой начальник, но пошел ты... снаучными, извини за выражение, аналогиями! Это чистопородный ксеркс, а непаршивая крыса. Твое счастье, что он еще не понимает русского языка. Ничего,скоро обучу...

— Я не сказал паршивая...

— Все равно оскорбительно. Это мой друг! Он вчера ждалменя, когда я возвращался с работы.

— А ты бы сел другу на шею и сказал: «Покатай»?

— А ему трудно? Кирилл, такие счеты между друзьями дотого оскорбительны, что я даже не знаю...

— Ладно-ладно, винюсь. Приношу ему глубокие извинения.Чехов сказал, что хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой, а так какя человек хороший...

— А ксеркс лучше любой собаки. Это ты хотел добавить?От имени ксеркса принимаю твои извинения. Кирилл, он уже делает по командеполный круг, останавливается. Правда, не всегда, но я думаю, что это я бываю несовсем понятлив...

В основном привлекаешь чесанием?

— Мне он просто нравится, Кирилл. Спокойный, уверенный.Не суматошный, как у Сашки. А когда кто-то нравится, разве считаешься, кто комусколько должен? Ну чесал, мыл, гусениц давал... Эх, Кирилл, не о том говорим.Начались трудовые будни, да? Но мы должны идти впереди, не так ли? Разведчикикак-никак. Десантников забрасывают впереди, за линию фронта. Верно? А нас ужелиния фронта догнала, мы почти ничем не отличаемся от остальных. Только оникорпят в пещерах, изредка высовываются на солнышко, а мы больше на солнышке,вот и вся разница!

— Что ты предлагаешь? — спросил Кирилл напряженно.

— То, о чем наверняка уже думаешь. Не пора ли рискнутьна экспедицию за пределы Полигона?

Кирилл замер, словно его окатили ледяной водой. Послышалисьлегкие шаги, к ним бежала Саша. Гипса на ней поубавилось, но правая рука полокоть оставалась в лубке. Она сказала, забыв поздороваться:

— Если я правильно поняла, что Дима нашлепал губами...Кирилл Владимирович, мы с Дмитрием и нашими муравьями готовы! Верхом. Как набоевых конях.