Кирилла ударило с такой силой, что он полетел вниз, вчерноту. Тяжелая липкая масса потащила дальше, он с трудом выбросил обе руки,зацепился, повис. Влага ушла дальше, остальная впиталась в деревянные стены. Онсумел отлепиться от стены, все еще ослепленный толстой, как ватное одеяло,пленкой холодной воды.

Сверху доносились крики. Кирилл бросился на голоса,прилипая, отдираясь, снова прилипая, сдирая с глаз лохмотья воды, что обжигалихолодом, впитывались через тонкую кожу.

Сослепу боднул Сашу, она одной рукой помогала Дмитриюбаррикадировать отверстие. Ее и Дмитрия не узнать под слоем водяного чехла,куда намешались пыль и стружки. Оба работали отчаянно, даже Саша с однойздоровой рукой... Пристыженный Кирилл изо всех сил вколачивал в отверстие поленьяопилок, стружку, суетился, пытаясь помочь Саше.

Уже в темноте Кирилл ощущал толчки, слышал натуженноедыхание, сопение, наконец хриплый голос Дмитрия проревел:

— Все... По краю ударила! Если бы эту бомбочку дапоточнее... Эх! Засадило бы нас под самый... пенек. Прямо к царице с расплодом.

— Повезло, — послышался прерывающийся голос Саши.

В темноте ее голос звучал часто и высоко, даже не по-женски,а скорее по-детски. Но глаза начали быстро привыкать к рассеянному свету, ивместо ребенка Кирилл рассмотрел силуэт десантницы, увидел на ее поясе контурыбластера.

— Ход все время делает изгибы, — поправилКирилл. — Муравьи такие случаи предусмотрели миллионы лет назад.

Дмитрий отмахнулся, в темноте, как вспышка молнии, мелькнулиего белые зубы:

— Все знают, все предусмотрели... Что-то же оставили идля нас?

— Гм, ты говоришь от имени муравьев? Смотри,сроднился... Что-то оставили, конечно. Постараемся найти это нечто.

Они пошли по тоннелю, который в самом деле делал изгибы,вилял из стороны в сторону.

Навстречу, как из калорифера, катились волны теплого сухоговоздуха, чувствовалось давление. В мышцах радостно квакнуло, появилась сила,кровь заструилась быстрее. Дмитрий и Саша шли по-десантному, плечо в плечо,гордо вскинув подбородки, но все еще похожие на две снежные бабы, попавшие вжарко натопленную баню. От их облепленных водой комбинезонов валил густойтяжелый пар.

На другой день с утра трое друзей намучались, разбираябаррикаду. Поленья за ночь распухли, пропитались водой так, что едва нераздвигали стены. Не только вода, воздух не проникал из внешнего мира.

— Пора постоянные двери навесить, — сказал наконецДмитрий, пыхтя.

— Вот и займись, — предложил Кирилл.

— А муравьи? — спросила Саша.

— Муравьи обучаются быстро. Это не гусеницу достать.

Взломав наконец вчерашнюю баррикаду, выбрались навстречухолодному воздуху. Дмитрий первым выскочил на поверхность, держа руки набластере, раз уж Саше предназначено писать «Дон Кихота» и сочинять симфонии, иКирилл с Сашей услышали его потрясенный вопль.

Солнце светило незнакомое, в разреженном до неощутимостивоздухе нет привычных поленьев пыли, паучков, клещиков. Сам пень стоял внезнакомой стране. На месте муравьиных трасс — черная перепаханная земля. Исчезлес гигантских растений, что плотной стеной окружал пень. Зато на ранее пустомместе вымахало за ночь что-то невиданное, колючее, жадно рвущееся вверх...

Непривычно сильно пахло свежесрубленным деревом. Из-под ногтянулось неизвестное, сильно изрезанное трещинами, оврагами, ущельямижелто-оранжевое плато. Вчера удирали с серой плиты, почти ровной, сейчасоказались на горном кряже. Ливень выбил грязь, вычистил, выдраил, теперь онистояли почти в центре множества вдетых одно в другое светлых колец, словно сюдаврезался огромный метеорит, поднял деревянные волны, которые, отбежав малость,застыли.

— Какой динамичный мир... — прошептала Сашапотрясенно.

— Он самый, — подтвердил Дмитрийнастороженно. — Помню, как-то в столичном ресторане продинамили, но то помолодости, а сейчас... Динамисты, как я вижу, за каждым листом, держи уши намакушке.

Из чернеющих тоннелей выходили хорошо отоспавшиеся за ночьксерксы. Спускаясь по пню, без тени сомнения расходились, на ходу иногдакасались друг друга сяжками, рассказывая вчерашний сон, обмениваясь сплетнямипро королеву.

Дмитрий покрутил головой:

— Ну и парни... Никто даже не оглянулся. Мол, братцы,как найдем дорогу? Не заблудимся? Ведь дорожные знаки изъяты за ночьнеприятелем!

— Прогнозируют, — предложила Саша.

— Что? — не понял Дмитрий. — Не только силудождя, но и разрушения, изменения?

Они с надеждой повернулись к Кириллу, Кирилл грубо оборвалих радужные крылья, растоптал и швырнул прочь:

— Особенностями ориентировки ксерксов займемся позже. Асейчас за работу!

Он столкнул их с края деревянного обрыва, бросился следом.

Из груды камней торчали скрюченные когтистые лапы,высовывалась мощная голова с одним уцелевшим сяжком. Мертвые глаза смотрели стем же выражением, что и живые. Дмитрий расшвырял глыбы, набросанные дождем,вытащил ксеркса. Тот был без брюшка, литая грудь и стебелек пришлисьнеизвестному хищнику не по вкусу, точнее, не по зубам, лапы уцелели тоже.

Дмитрий принял изувеченный труп на спину, но лапы цеплялисьза камни, Дмитрий падал. Саша взялась за одну лапу, Кирилл за другую, так ипонесли обратно до пня.

— Не по себе, — признался Дмитрий. — Ужепривык, что страшнее ксеркса зверя нет!

Саша презрительно наморщила носик. Она знала, что никакиезвери не страшны тренированному десантнику. А если мужчины, бывший сильный пол,трусят, то существуют на свете женщины!

В лаборатории Кирилла мертвую голову укрепили наоперационном столе. Оба испытателя с явным облегчением ушли на свежий воздух,их муравьи вот-вот научатся доставать бананы, а доктор наук снял со стеныскальпель, больше похожий на штык второй мировой, вздохнул, приступил квивисекции.

Труднее всего извлекался надглоточный ганглий, мозг муравья.Кое-как откромсав его от нервного ствола, Кирилл разложил на свободной частистола. Корковое вещество большого мозга развито дай Бог каждому, как сказал быДмитрий. Мозг таких признанных интеллектуалов, как пчелы, осы ли шмели, не идетни в какое сравнение. Все равно что лемуры рядом с гомо сапиенс...

Слабее развиты области обоняния, зрения. Проводящие к нимнервы тонюсенькие, зато как развиты так называемые дюжардевые тела! Можнопонять тех, кто всерьез обвиняет муравьев, что, дескать, скрывают возможности.Зачем такой мощный мозг? Ксерксы ночью — уходят до ста мегаметров! —ориентируются по звездам, хотя зрительных нервов у них мизер, если сравнить соскопищем ассоциативных клеток. Какие химерические образы теснятся в самомзагадочнейшем и наименее исследованном мозге из существующих в Природе?