Несмотря на усталость после ночи, проведенной за рулеммашины, она много часов бродила по знакомым местам, словно исследуя их заново.Ей необходимо было пройтись по длинным полутемным галереям, по подавляющимсвоей величиной комнатам. Дом с его громадными балками, поддерживающими потолкииз нестроганых досок, и тянущимися вверх от круглых каменных очаговзаржавевшими, покрытыми сажей трубами более чем когда-либо походил нанеотделанный дворец.

Даже мебель здесь была массивной – каменные столы, кресла идиваны из неполированного дерева с грудами мягких подушек, книжные полки и нишив некрашеных кирпичных стенах.

Этот дом отличался каким-то грубоватым средневековымвеличием. На фоне окон, напоминающих бойницы, и каменных полов вполне органичновыглядели образчики искусства племени майя, чаши этрусков и хеттские статуэтки.Дом стоял словно крепость и дарил ощущение безопасности.

Лишь творения Маарет сверкали яркими цветами, как будтозаимствовали их у деревьев и неба. Память ни в малейшей степени не преувеличилаих красоту. Повсюду лежали толстые, мягкие вязаные шерстяные коврики сразнообразными узорами из полевых цветов и травы, и создавалось впечатление,что под ногами у вас вовсе не коврики, а сама земля. Бесчисленное множествостеганых подушек украшали нашитые на них любопытные фигурки и странные символы.И наконец, стены были сплошь покрыты гигантскими матерчатыми коврами – своегорода современными гобеленами, на которых по-детски безыскусно были запечатленыполя и ручьи, леса и горы; солнце и луна, соседствующие друг с другом в небе,восхитительной прелести облака и даже падающие струи дождя. Мириады мельчайшихлоскутков ткани, нашитые с поразительной аккуратностью, чтобы во всехподробностях воссоздать детали падающей каскадом воды или плавно опускающегосяна землю листа, обладали жизненной силой примитивной живописи.

Увидев все это вновь, Джесс чуть не умерла от восторга.

К полудню, голодная, с кружащейся после бессонной ночиголовой, она наконец осмелилась поднять засов двери, которая вела в тайныепомещения без окон, расположенные внутри самой горы. Затаив дыхание, она пошлапо каменному коридору. Когда она обнаружила, что библиотека не заперта, изажгла лампу, сердце у нее бешено застучало.

Господи, пятнадцать лет назад она провела здесь самоесчастливое время своей жизни. Все ее удивительные приключения, погоня запризраками по заданию Таламаски – ничто в сравнении с теми волшебными,незабываемыми днями.

Вместе с Маарет они сидели здесь, в библиотеке, у пылающегоогня. Ее приводили в восторг бесчисленные тома удивительной и восхитительнойсемейной истории. Родословное древо «Великого Семейства», как неизменноназывала его Маарет, – «нить, которая ведет нас по лабиринту, именуемомужизнью». С какой любовью она доставала для Джесс эти книги, отпирала шкатулки,заполненные древними пергаментными свитками.

В то лето Джесс не смогла до конца постичь все значениетого, что ей посчастливилось увидеть. Постепенно она запуталась и утратилаощущение реальности происходящего, словно папирусы, усеянные неведомыми ейписьменами, возникли из мира грез. К тому времени Джесс была уже опытнымархеологом, работала на раскопках в Египте и Иерихоне. И тем не менее она немогла расшифровать эти таинственные иероглифы. Господи, сколько же им лет?

Много лет она пыталась вспомнить и другие документы, которыетогда видела. Наверное, однажды утром она зашла в библиотеку и обнаружила, чтодверь в заднюю комнату открыта.

Мимо нескольких неосвещенных комнат она прошла по длинномукоридору и наконец нащупала выключатель. Она увидела огромную кладовую: великоемножество глиняных табличек, покрытых крохотными рисунками! Стоит лисомневаться, что она подержала их в руках.

Но произошло и нечто еще, нечто такое, о чем ей никогда нехотелось вспоминать. Кажется, там был другой проход? Она была уверена в том,что где-то существовала винтовая железная лестница, уходившая в глубину, и чтопо ней она спустилась в комнаты нижнего яруса с гладкими земляными стенами. Встаринные фарфоровые патроны были ввинчены маленькие лампочки. Дернув зацепочки, она зажгла их.

Конечно, именно так она и сделала. И конечно, она открывалатяжелую дверь из красного дерева…

В последующие годы воспоминания возвращались к ней лишькраткими вспышками: просторная комната с низким потолком, дубовые стулья, столи скамьи, сделанные вроде бы из камня. И что-то еще, на первый взглядпоказавшееся удивительно знакомым. А потом…

Позже, вечером, она уже не могла вспомнить ничего, кромелестницы. Она внезапно проснулась и увидела в ногах своей кровати Маарет.Оказалось, что уже десять часов. Маарет подошла и поцеловала ее. От ееприятного, теплого поцелуя по телу Джесс пробежала слабая дрожь. Мааретсказала, что на закате они нашли ее внизу, у речки, где она заснула на поляне.Они перенесли ее в дом.

Внизу, у речки? В течение нескольких месяцев онадействительно «помнила», как заснула. И «воспоминание» о лесной тишине и покое,о том, как пела вода среди камней, было достаточно ярким. Но сейчас она былауверена, что в действительности ничего подобного не было.

Однако в этот день, пятнадцать лет спустя, она не нашланичего, что могло бы подтвердить или опровергнуть ее смутные воспоминания. Отнее заперли все комнаты. Даже аккуратно переплетенные тома семейной историилежали в закрытых стеклянных футлярах, которые она не посмела вскрыть.

Но никогда еще она не была так твердо уверена вбезошибочности своих воспоминаний. Да, это действительно были глиняныетаблички, испещренные клинописными изображениями людей, деревьев, животных. Онавидела их, снимала с полок, подносила ближе к тусклому свету. И лестница,комната, которая вызвала в ее душе страх, скорее даже ужас… да… все это там…

Тем не менее в те теплые летние дни и ночи, когда она часамибеседовала с Маарет или танцевала с Маэлем и Маа-рет при свете луны, здесь былнастоящий рай. Сейчас уже можно забыть о той боли, которую она испытывала,пытаясь понять, почему Маарет отослала ее домой, в Нью-Йорк, и не позволялавернуться.

«Дорогая моя!

Все дело в том, что я слишком сильно тебя люблю. Если мы нерасстанемся, то моя жизнь подчинит себе твою. Тебе нужна свобода, Джесс, чтобывыработать собственные планы, устремления, мечты…»

Она вернулась сюда не затем, чтобы воскресить прежнюю боль,но для того, чтобы вновь, пусть ненадолго, познать давно покинувшую ее радость.

К вечеру, сражаясь с усталостью, она в конце концов вышла издома и по длинной дубовой аллее спустилась вниз. Ей не составило труда отыскатьстарые тропы среди густо растущих деревьев. Равно как и окруженную зарослямипапоротника и клевера поляну на крутом каменистом берегу узкой и быстройречушки.