Он посмотрел на меня, как на несмышленую девчонку:

- Деньги, Александра Владимировна, в этом мире перевешивают любое оскорбление. К тому же разве может психиатр обижаться на сумасшедшего?

Черевкин показался мне не более странным, чем другие знакомые мне художники, он даже менее склонен к богемному образу жизни, чем они.

И одет так, как приличествует одеваться добропорядочному гражданину средних лет, выдает его артистическую направленность только седеющая борода. После его ухода я долго думала над его словами. Действительно, почему меня лично так ужасает слово «шизофрения»? Потому что за этим диагнозом стоит поражение в правах, которых у нас и так не много. Шизофреник не может работать педагогом в школе или врачом, не может водить машину или получить загранпаспорт. А если посмотреть на это с другой стороны, то у него есть определенные преимущества. Районный психоневролог может выхлопотать для него квартиру вне всякой очереди, его практически невозможно уволить с работы, а за незначительные проступки, за которые психически здоровый человек сразу бы сел, например за мелкую кражу или спекуляцию, он не несет никакой ответственности - невменяем, и все.

Как я понимаю, этот диагноз Черевкину нужен не только для того, чтобы его не трогали как тунеядца или для получения квартиры. Старинные иконы - это большие деньги, и все, кто связан с ними, ходят по «острию ножа». Тут тебе и нетрудовые доходы, и спекуляция, и контрабанда… Пожалуй, вот для чего Черевкину нужны гарантии. Какие могут быть претензии к психу-инвалиду?

Но Сучков-то хорош! Интересно, какие деньги переходят в данном конкретном случае в его руки? И как он собирается оформлять ему инвалидность - ведь один он сделать тут ничего не может, этим занимается ВТЭК, и там тоже нужно кого-то подмазать… Все это очень меня занимает!

16 мая. Сегодня выписывается Алеша Кирпичников, в приличном состоянии - грустный, но полный решимости забыть свою неверную и заняться вплотную учебой. Он не знает, какую бурю мне пришлось пережить из-за него, но мама его, наверное, догадывается. Марина Алексеевна подарила мне серебряную цепочку с медальоном. Снаружи он выглядит просто как серебряная капелька на кресте, но он открывается, и внутри - образок Богоматери.

Очевидно, эту вещицу отец Алеши привез из Латинской Америки, где он долгое время работал. Я была очень тронута и не отказывалась; я чувствую, что этот подарок я действительно заслужила. Надеюсь, с Алешей дальше все будет хорошо и этот медальон мне будет напоминать о том, что я в своей жизни сделала хоть что-то полезное».

И я хорошо знаю этот медальон: это была единственная Алина вещь, которая мне нравилась, и после ее смерти я взяла ее себе на память. Серебряная цепочка тонкой работы и оригинальной формы подвеска - похожая на католический крест, но полая внутри. Я расстегнула ворот блузки и сняла его с себя, чтобы еще раз получше его рассмотреть. Так вот, значит, каково происхождение этой вещицы…

«18 мая. К нам заходил сегодня доктор Полянский, заведующий 3-й терапией, и рассказал потрясающую новость. Оказывается, в больнице была очередная комиссия, и в ее заключении говорится, что Валентина Юрьевна Аришина не соответствует занимаемой должности! Но ее не снимают, потому что совершенно некем ее заменить. Надо же, не одна я, оказывается, заметила, что наша зам. по лечебной части непроходимо тупа и безграмотна! Доктор Полянский тоже сильно от нее страдает. Он прекрасный врач - настоящий земский врач; когда заболевает наша Богоявленская, она мигом забывает обо всех знакомых профессорах и требует только Полянского - она далеко не дура, наша руководительница. В отделении у Полянского лучше всего обстоит дело с койко-днями: его больные выздоравливают в рекордно короткий срок. Но, к его несчастью, у него работает одна медсестра-стукачка, которая метит на место старшей сестры. Доносы его замучили, и по числу выговоров он тоже поставил рекорд. Поистине у нас бьют только за дело!

Ура, к нам снова приходит Вилен!

30 мая. Интересно, почему все люди как люди, а я болею исключительно тогда, когда устанавливается наконец хорошая погода?

Если бы не мама и не тетя Лена, то не знаю, что было бы со мной и б.В.

К сожалению, Вилен нас покидает - он срочно берет пол-отпуска по семейным обстоятельствам, мне так и не довелось с ним поработать. Правда, летом он снова к нам вернется.

Настроение поганое, как всегда после гриппа… Приходил снова В., мне трудно с ним было говорить: чужой, совсем чужой!

6 июня. Вместо Вилена Богоявленская прислала интерна, Володю Синицына - совсем молодого парнишку. Он старается, но за ним нужен глаз да глаз. Вчера он умудрился, например, в ходе «психотерапевтической» беседы заявить больной Эмме В., журналистке и писательнице, что хватит дурью маяться, а если ей так не нравится жизнь в ее комфортабельной городской трехкомнатной квартире, то пусть едет в деревню на сельхозработы! Эмма, конечно, сначала устроила нам мигрень, а потом закатила истерику, и мы с Сениной потратили два часа на ее умиротворение!

В., оправдываясь, объяснял, что ничего подобного он не говорил, а просто намекнул на то, что смена обстановки может значительно улучшить ее состояние, а близость к природе только стимулирует творческий процесс, как это случилось, например, с Генри Торо… Кто их там разберет? В следующий раз будет осторожнее, не то нас засыпят жалобами. Я на всякий случай забрала у него пациентку Оксану Л., она, кажется, бредовая: заявляет, что ее преследует КГБ - а вдруг это не бред?»

Так-так, первое появление Володи на страницах Алиного дневника - и его первый блин комом! Каждый из нас может вспомнить грубейшие ляпы, которые мы делали от самонадеянности, только-только приступив к работе…

«12 июня. Самое интересное, что рассказ Оксаны Л. о том, что ее преследует КГБ, - вовсе не бред, как мне вначале показалось.

Я, конечно, знала, что ЧК не дремлет, но уж очень примитивную историю мне рассказала Оксана. Ее, экономиста в одной небольшой конторе, якобы застукали на спекуляции полиэтиленовыми сумками с надписью «Мальборо» (как она утверждает, она продавала всего два пакета) и заставили подписать заявление о сотрудничестве, пригрозив громким скандалом. Это было еще при Андропове. Она со страху подписала - и теперь вот вся трясется при виде телефона и звуке телефонного звонка. Как она утверждала, ей все время звонит какой-то «майор Кашин» и требует от нее информации - то есть доносов на сотрудников, и хотя она много раз отказывалась от почетной карьеры стукачки, этот «майор Кашин» все равно звонит - чуть ли не каждый день. Наверное, по выражению моего лица она поняла, что я ей не верю - и дала мне номер телефона этого самого «майора», несмотря на подписку «о неразглашении». Из любопытства я по нему позвонила - и каково же было мое удивление, когда я услышала в ответ: «Майор Кашин у телефона». Я представилась ему как лечащий врач-психиатр его агента и железным, не допускающим возражения тоном приказала ему явиться ко мне в отделение. Самое смешное, что он нахамил мне - но явился-таки! Сегодня он сидел напротив меня в моей ординаторской, маленький, гнусный и нахальный, и я чуть ли не впервые поблагодарила природу за то, что она дала мне неженский рост, позволивший мне над ним возвышаться. Этот плюгавый мужичонка заявил мне, что Оксана - спекулянтка, она сама, добровольно стала сотрудничать с Конторой, и он будет ей звонить и добывать у нее информацию так часто, как ему это заблагорассудится! Тогда я сказала ему - спокойно, без нажима - что Оксана находится на грани умственного помешательства, и если она покончит с собой, заслышав его голос в трубке, я сотру его в порошок.