Перед тем как выходить из машины, полковник взглянул на наручники и глухо спросил:

— Может, снимешь?

Власов тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой. Крайнов вышел из машины, стараясь держать спину прямо. Руки спрятать было некуда. Ему пришлось прошествовать в окружении автоматчиков прямо через группки знакомых людей. Он смотрел перед собой и не отвечал на приветственные кивки.

Уже подходя к двери, Крайнов краем уха поймал робкий шепот:

— Смотри, Пашу окольцевали!

— Да, что-то у них тут творится.

Крайнов шел по управлению, как робот. Стены, знакомые до боли, казались чужими, а привычная суета в коридорах — зловещей. Он понял, что раз и навсегда вычеркнут из привычного мира.

Наконец-то они прошли в кабинет Крайнова. Власов снял наручники и сел напротив полковника, уступив ему начальственное кресло. Тот быстро полез в стол, но Власов оставался спокоен. Револьвера на привычном месте уже не было.

Крайнов медленно задвинул ящик и посмотрел на Власова. Потом он заметил, что у него на столе, среди всяких бумаг лежат уже сверстанные полосы завтрашних газет под броскими шапками: «Глава управления полиции вместе с бандитами устраняет конкурентов», «Спрут — щупальца растут из Радлова», «Ненастоящий полковник».

Крайнов пролистал страницы и понял, что информация подавалась однозначно и определенно. Эпитетов в его адрес журналюги не жалели.

Он отбросил бумаги и спросил у Власова:

— Ты что творишь?

— Я? — удивился Власов. — Ты еще не понял, Паша? Я тут ни при чем. Тебя сдали там, на самом верху, с потрохами.

— В смысле? Когда? Почему? — зачастил Крайнов.

— Ты жертва, Паша, — объяснял ему Власов. — Агнец, которого ведут на заклание. Вели тебя уже давно.

— Я сделал что-то не так? Что именно?

Крайнова интересовали подробности собственного падения. В том, что оно окончательное и бесповоротное, у него уже не было сомнений, хотя теплилась слабая надежда что-то выторговать. Но не у Власова же!

Нет! Ему нужно срочно связаться с руководством, потребовать у них объяснений, постараться договориться.

Власов поймал его взгляд, устремленный на телефон прямой связи, снова покачал головой и заявил:

— Бесполезно. К тому же он выключен. Мобильник у тебя отобрали. Так что постарайся просто принять то, что происходит. Все очень серьезно.

— Это я уже заметил, — съязвил Крайнов. — Ну, давай, делай свой последний доклад, майор.

— Вообще-то уже почти подполковник, — ввернул Власов. — Да и то до конца года, как обещали. Потом — вверх.

«А потом вниз, как я сейчас», — злорадно подумал Крайнов.

— Твоя ошибка была в том, что ты отказался от повышения, — начал Власов. — Тебе хотелось оставаться здесь, быть на виду, царем и богом. Но тот, кто на виду, Паша, всегда уязвим. За местным князьком обязательно присматривает какой-нибудь герцог, отирающийся у престола, а там свои игры, не чета нашим.

— И вот за это меня слили? — недоумевал Крайнов.

— Нет, конечно, но на заметку взяли. А у нас сейчас, Паша, борьба с коррупцией в полном разгаре. Ты посмотри газеты. То одного взяли за жабры, то другой почему-то вовремя застрелился!.. — После этих слов он быстро посмотрел на Крайнова, сразу же отвел взгляд, взял себя в руки и продолжил: — Наверху ты был бы незаметен. Там никого не трогают, публичных людей нет. А тут совпало, что нужно кого-то зацепить, причем рыбу покрупнее. Поговаривают даже о разнарядке по регионам. В каждом нужно осудить столько-то человек. Уровень и статус кандидатов на слив тоже оговаривается особым образом. Там все просчитано, Паша. Ты просто оказался самым удобным вариантом.

Власов придвинул стул поближе. Он старался не повышать голос, хотя это было непросто. Почти подполковнику хотелось кричать в лицо бывшему коллеге, что он зарвавшийся болван, который сам, своими руками вырыл себе могилу.

Но Власов старался говорить ровно:

— Смотри, что получается. Пепел сдал шведскую братву. За это ему выправили неприкосновенность, посоветовали вернуться, обещали гарантии. Наверху знали, что ты встанешь на дыбы, особенно после предложения «урегулировать этот вопрос». Помнишь такую формулировку, да?

Крайнов кивнул. Мозаика постепенно складывалась в четкую картинку, но полковник позволил Власову закончить свой монолог. Тем более что у Крайнова был наготове вопрос личного характера.

— Там просчитали, что Пепла ты так или иначе уберешь, и вот тогда тебя закроют. Но все оказалось еще интереснее. Появляется Муса, и тут уже наши кукловоды просто потирают ладони от счастья. Можно закрутить громкий процесс! Начальник управления полиции убирает конкурента руками бандитов. Потом ты сам застрелил Мусу, да не во время проведения спецоперации, а желая убрать опасного свидетеля.

— Все перевернули с ног на голову, — констатировал Крайнов. — Именно то, что я рассчитывал обратить себе в плюс, пошло мне в минус.

— Совершенно верно! — воскликнул Власов. — Ты покрывал опасного преступника, зная, что он замешан в торговле государственными должностями и нескольких убийствах. Использовал его для решения своих делишек, а потом просто прикончил. Ты утратил чувство реальности, Паша. В этом твоя главная ошибка, за которую тебя наказали не сразу.

— А доказательства? Что мне предъявят, кроме этого? — Крайнов кивнул на бойкие заголовки завтрашних газет.

Власов печально усмехнулся и заявил:

— Ты, право, как ребенок. Во-первых, все наши разговоры и разработка планов по Пеплу и Мусе писалась. Во-вторых, производилась видеосъемка операции. Я решил, что одного из ребят можно использовать в этом качестве, и он аккуратно все фиксировал на камеру. В-третьих, ты сам прекрасно понимаешь, что тебя есть за что зацепить. Бухгалтерия у нас поставлена четко. Так что комнатка без номера закроется, мы перенесем кассу в соседнее помещение. Но речь сейчас не об этом, хотя если брать чисто коррупционную составляющую, то ты в дерьме с ног до головы. Впрочем, как и все мы, грешные, но на тебе остановился указующий перст.

— Но я проводил спецоперацию! — воскликнул Крайнов. — В таких случаях многое сходит с рук, если результат положителен. А у нас все прошло как по маслу.

— Нет, Паша. — Власов покачал головой. — Это я руководил спецоперацией по изобличению очередного оборотня в погонах, а ты превышал служебные полномочия. Со стороны наши роли выглядят одинаково. А если посмотреть под другим углом, то ты — преступник, а я весь в белом.

— Надолго ли? — Крайнов усмехнулся. — Пройдет пара лет, и тебя сольют точно так же, помяни мое слово.

— Это проклятье на прощание? — спросил Власов.

— Нет, конечно, — отмахнулся Крайнов. — Это только дело, не больше. К тому же мне сейчас кажется, что мы уже давно прокляты. Но это так, лирика. Лично на тебя я зла не держу, глупо было бы. Но скажи мне, зачем эта игра с Людмилой?