и сам давно о том скорбел. Он предложил князю Пожарскому не посылать в Казань грамоту, а нарядить туда большое посольство, чтобы тем особый почет Казани оказать. Дьяк Шульгин в Казани тем временем уже проведал, что в Нижнем большая рать собралась и что тягаться с Нижним будет не легко. Но кланяться Сухорукову и первому набиваться на дружбу ему сильно не хотелось. Когда приехало посольство из Нижнего, все дело само собой уладилось. Коли до них с почетом, и они зла не попомнят – хоть и зла они никакого от Нижнего не видали. Теперь они пообещали прислать, как и другие города, в Нижний ратников и казны по силе возможности.

Биркину в Казани тоже не повезло. К тому же он узнал, что в Нижний переехал князь Пожарский, а на князя он очень полагался. Князь знал Биркина давно, еще у Прокопья Петровича Ляпунова видал. Биркин подумал и решил воротиться в Нижний. Князь Пожарский знал Биркина за дельного и оборотистого человека. От него ополчению большая польза могла быть: Козьма Миныч против этого не спорил. Для него ополченье выше всего стояло. Коли Биркин тут может им помощь оказать, пускай. Только бы он к Козьме Минычу не цеплялся. Когда и из Казани пришла рать, среди ополченцев пошли разговоры: чего их столько времени без пользы держат в Нижнем, отчего не ведут на Москву? Козьма Миныч сильно опасался, чтобы не вышло задержки из-за сбора запасов на ополченье. Страна кругом была разорена, ляхи и разбойные люди выкашивали рожь на корм лошадям, а во многих местах напуганные мужики просто бросили сеять и земля стояла запустошенная.

Своим приставам Козьма Миныч наказывал, чуть завидят обоз с хлебом, заворачивать к земской избе. Но обозов проходило мало. Козьма Миныч собирался послать Михайлу по селам, по монастырям да по поместьям – узнавать, где есть хлеб на продажу, и предлагать хорошую цену, лишь бы везли в Нижний.

Как-то утром Пожарский послал Степку к смолянам узнать, всем ли справили теплые тулупы и сапоги. У самых Ивановских ворот дорогу ему загородил длинный обоз. Степка остановился пропустить возы, когда его окликнул знакомый голос:

– Степан Дорофеич, а Степан Дорофеич! Ты чего ж старых знакомцев и признавать не хочешь?

Степка оглянулся. У третьего воза, нескладно загребая длинной рукой, шагал Савёлка.

– Ты, Савёлка? Жив, стало быть! – весело отозвался Степка. – А я было опасался, что твой князь шкуру с тебя спустил.

– Пошто? – немного смутившись, прервал его Савёлка, кивая на широкую спину шагавшего впереди нового приказчика, Дрона, с большой бородой лопатой. – Мы нашему князю завсегда…

– А и Невежка тут! – продолжал Степка. – Старые знакомцы! Вы куда же путь держите – на Нижний базар? Козьма Миныч наказывал все обозы в земскую избу заворачивать.

– Почто в земскую избу? – удивился Невежка. – Какие у нас дела с приказными? К Полуниным словно бы Дрон Степаныч наведаться хотел, как Дорофея Миныча не стало.

– Ведомо, к Полуниным, – буркнул приказчик, не оборачиваясь. – Первые они хлебники. Кто против их цену даст? Нечего со всяким встречными лясы точить.

– Да у нас ноне никто и закупок не делает, – уверенно перебил его Степка. Ему непременно хотелось сбить спесь с того приказчика.

– Чего брешешь? – сердито оборвал его Дрон.

Но в эту минуту из сторожки у ворот вышел пристав и подошел к приказчику. Обоз остановился.

– Это с чего ж в земскую избу-то воротят? – спросил Невежка.

– Вы чего ж? Аль ни про что и не слыхали, лесовики княгинински? – засмеялся Степка.

– И лесовики не все дураки, – отвечал Невежка. – Иной и век в городу, а дурень отроду. Сказывай-ка, чего у вас тут деется?

– Ополченье у нас на ляхов сбирается. Вот что. Князь Пожарский под Москву поведет. Дядюшка мой всему делу голова. А я у князя в посыльщиках.

– Ты, ведомо, завсе первый. С коего лишь конца?

– Эй, вы там! Чего языки распустили? – крикнул Дрон. – Заворачивай!

Передний воз уже свернул на въезд, а за ним потянулись и остальные.

Невежка, Нефёд, Лычка, Ерема, Савёлка с удивлением оглядывались, не узнавая знакомый город. Повсюду шагали кучками ратники с луками и стрелами, с топорами, с копьями, с саблями, точно под стенами Нижнего стояли неприятели. Обозчики переглядывались, вспоминая те далекие дни, когда и они из хлеборобов вдруг стали ратниками.

– Памятуешь, Невежка, – зашептал Нефёд, – как нас бесовы ляхи в Тушине псами травили?

– Они ноне, сказывают, всю Москву затравили, – подхватил Савёлка.

– Не одное Москву – всю нашу Русь почитай, беси проклятые, разорили, – прибавил Ерема. – Э-эх, грехи наши тяжкие!

– Дай срок, – перебил его Невежка. – Ты гляди, зашевелилась словно Русь-матушка. Гляди, гляди! Что народу-то! И все, видно, на ляхов справляются.

– Они-то с клюшками, а ляхи – с пушками… – пробормотал Ерема. – Мы тоже с тобой волю добывать с клюшками ходили. А много ль добыли?

– Да много ль нас и было-то? – возразил Невежка. – А коли всем миром. Мир – велик человек! Неужто нашу Русь так и кинуть тем псам под хвост? Не бывать тому!

– Ты что, Невежка? – спросил с удивлением Нефёд. – Неужто вновь воевать бы пошел? Невежка промолчал.

Обоз подошел к земской избе и заворотил в ворота обширного двора, окруженного свеже срубленными амбарами и клетями. Дрон подошел к крыльцу и сразу же стал, видно, торговаться с вышедшими к нему приказными. Наконец он повернулся к обозчикам и крикнул:

– Поворачивай к тому вон амбару! Выгружай мешки. Ты, что ли, счет вести будешь? – обратился он к приставу.

Тот кивнул и пошел к амбару.

– А ты, – сказал он Дрону на ходу, – иди в избу. Там Козьма Миныч уплатит тебе, что следует.

Дрон вошел в избу, а обозчики спешно развязывали возы и таскали мешки с зерном в амбар. Когда все возы были разгружены, пристав тоже пошел в избу. Обозчики столпились у крыльца, и через минуту на крыльцо вышел Дрон.

– Получайте по два алтына, – сказал он обозчикам. – Задайте корму лошадям. А там можете пойти купить, чего нужно. И сразу ворочайтесь.

Невежка подошел к Дрону, и тот отсчитал ему семьдесят алтын, по два алтына на тридцать пять обозчиков. Обоз на тот раз большой прислали.

– Спасибо, Дрон Степаныч! – раздались голоса. – Не опозднимся. В обед воротимся.

Не теряя времени, веселые обозчики всей гурьбой повалили из ворот на Верхний базар. Всем хотелось купить каких-нибудь гостинцев бабам и ребятишкам.

На Верхнем базаре, как всегда, толпился народ. Только разговоры были не такие, как всегда. Да и народ словно бы другой стал. Нижегородцев не так и много было. Всё больше