Со времен Кортеса, испанского вице-короля Букарели, а также немецкого натуралиста Гумбольдта, бесчисленные инвесторы, завоеватели, инженеры и изобретатели так и не смогли связать между собой два океана, а все из-за безденежья, мятежей и полчищ москитов. Когда в Калифорнии случилась золотая лихорадка, Теуантепекская железнодорожная компания в Новом Орлеане обслуживала маршрут до Сан-Франциско, хотя поезда по нему так и не пустили.

Раз в месяц пассажиры всходили на грузовое судно, идущее от Нового Орлеана до побережья Мексиканского залива, а затем лениво плыли вверх по реке Коацакоалькос на доставленном с Миссисипи колесном пароходе Аллегейни Бель. Они лакомились фруктами, экзотическими по сравнению с norteamericano [301]– бананами, папайей, манго, гуавой, звездчатыми яблоками и сахарными яблоками, не говоря уж о мясе животных, каких никогда прежде не видели, – обезьян, iguana и armadillo[302]. Удобствами конфедератского судна можно было наслаждаться вплоть до города Сучил, где пассажиров усаживали в трясучие повозки, затем им приходилось ехать верхом на мулах, и, наконец, их несли на стульях с высокими спинками, привязав к своим спинам, индейцы, и так они оказывались на тихоокеанском побережье и могли сесть на направлявшийся в Сан-Франциско корабль, если только их не останавливал шторм. Согласно скрупулезным подсчетам, таким вот образом добрались до Калифорнии 4736 золотоискателей, невзирая на малярию, дизентерию, тоску и некую таинственную болезнь, в результате которой кожа становится синей.

† Панфила Палафокс была известна тем, что то и дело сбегала с чьей-то женой. Ее настоящее имя было Адела Делгадина Пулидо Товар, и она происходила из familia adinerada y decente[303]. Панфилу воспитали монахини из монастыря Пресвятого Сердца, запомнилась она своими страстными стихами на прекрасном французском, а также акварельными миниатюрами, написанными ее собственными слезами. Но после революции быть модным стало немодным. Адела вновь крестилась, взяв имя дочери своего домовладельца и начала пропадать по ночам в барах с хорошей музыкой и плохим окружением.

Говорят, у Панфилы Палафокс были романы с самыми талантливыми художницами того времени – Лупе Марин, Науи Оллин и молодой Фридой Кало, – пока газеты не обвинили ее в «легкомысленном отношении к правилам приличия и нормам поведения». У каждого города Мексики, маленького или большого, была своя история, связанная с Панфилой Палафокс. Правда или нет, но Панфила пела с таким красивым вибрато, будто ее горло было из красного дерева, и ее голос можно было принять как за женский, так и за мужской, а ее скандальная репутация лишь подогревала интерес к ней публики, одновременно шокированной и плененной ее бравадой.

Во времена этой истории Панфила Палафокс жила, словно погонщик мулов, буквально на дороге со своей гитарой из Паранчо за спиной и маленьким мешком из ixtle, в котором были все ее пожитки. Она пела на перекрестках, под звездами, под балконами и в барах, где поражала публику, привлеченную туда любопытством и любовью к ней. Панфила имела обыкновение путешествовать по самым пыльным дорогам республики и вела жизнь бродячей художницы; она вышла из богатой семьи и могла позволить себе быть бедной. Так она и оказалась на Теуантепекском перешейке, этой беспощадной земле, в сезон ветра.