В штабе БКД посредине кабинета с портретом Дзержинскогообоих провокаторов посадили на стулья, а руки им связали шпагатом за спинкамистульев. Тот, с тайваньским синяком под ребрами, плевал себе на ладонь,подносил плевок ко рту Лучникова и предлагал этот плевок слизать. Слизнешьплевок, морально разоружишься, получишь снисхождение. Не слизнешь, пеняй насебя. В конце концов Лучников изловчился и коленкой вывел из игры подтянутого!,чистенького и старательного международника. После этого уже и ноги емупривязали шпагатом к стулу.

Между тем полковник Сергеев проводил вторую бессонную ночьподряд. Разумеется, и всему своему сектору, двум подполковникам, трем майорам ичетырем капитанам он тоже спать нс давал. С тех пор, как выяснилосьисчезновение главного объекта, па который весь сектор и работал, ради которого,собственно говоря, он и был создан, полковник Сергеев стал посматривать насвоих сотрудников особым глазом, подозревая всех в халтуре. Ходил по тремкабинетам сектора, внезапно распахивая двери – наверняка, негодяи, разглядываюткрымскую порнографию! Надо умудриться – упустить в Москве из виду такогочеловека, как Лучников. Это надо умудриться!

Однажды поймал на себе скрещивающиеся взгляды – старого замаи самого молодого пома – и вдруг понял, что и он сам под тем же подозрением –исхалтурился, мол, Сергеев, размяк в Москве.

Между прочим, и верно, самокритично думал он о себе, задесять лет заграничного подполья привык к капитализму, отвык от родины, весело,энергично шуровали, бывало, и за ширмами и под полом, и вот сейчас вхожуволей-неволей в колею, восстанавливаю связи по продовольственным заказам, поканалам дефицита, билеты в модные театры, книги, прочая мура… ловишь себя всевремя на подлом отечественном афоризме – «работа не волк…» А ведь работа-топочти саперная: раз ошибся – разнесет, яйца не поймаешь!

Все эти дни оперативные группы сектора прочесывали Москву новсем лучниковским возможным явкам, подключались к телефонам, под машиныподсовывали подслушивающие «сардины», вели и прямое наблюдение за рядом лиц.Все безрезультатно. Попутно выяснилось, что функционирует только половина«сардин». Причина – явное воровство: мальчишки из секретной лабораториирастаскивают дорогостоящие импортные узлы.

Короче говоря, положение было критическое. Генерал, шефотдела, почти уже «отпадал» в панике, но наверх пока нс сообщал. Там, однако,что-то уже почувствовали, какую-то странную активность «лучниковского» сектора,позвонил напрямую референт и поинтересовался – нее ли ОК с объектом ОК?Сергееву удалось тогда запудрит!» референту мозги подробным рассказом оплодотворной встрече с Луниной, но вот сейчас, после второй бессонной ночи, пияотвратительный из термоса кофий, щупая свое несвежее лицо и с отвращениемозирая лица сотрудников, степы кабинета и даже портреты па стенах, он понимал,что приближается еще один звонок референта и на этот раз придется ужевыкладывать всю правду – проглядели, потеряли в своей собственной столицередактора крупнейшей международной газеты, неустойчивого либерала, ненадежногодруга, историческую личность, попросту говоря, неплохого человека.

Произошло, однако, еще более страшное, чем звонок референта.Как раз в тот час, когда Гангута и Лучникова отвязали от стульев и повели надопрос к начальнику штаба комсомольских дружин, в этот именно момент к Сергеевупозвонил не референт какой-нибудь, позвонили через площадь, из самого большогодома. Позвонил не кто иной, как сам Марлен Михайлович Кузенков,поинтересовался, где пребывает в данный момент Андрей Арсениевич Лучников.Оказалось, что вечером этого дня Кузенкову вместе с Лучниковым назначено строгоприватное свидание в одной из самых тайных саун, с персоной, которая иназвана-то быть не может. Все. Пиздец. Фулл краш, товарищ Сергеев.

При обыске у одного из двух провокаторов, пытавшихся сорватьнародное волеизъявление, был отобран пропуск на киностудию «Мосфильм» иодиннадцать рублей денег. У второго в бумажнике была обнаружена огромная суммаиностранной валюты в долларах и тичах, визитки иностранных журналистов изаписная книжка с телефонами Симферополя, Нью-Йорка, Парижа и другогозарубежья. Потрясенный такой находкой начальник штаба выскочил из кабинета толи для того, чтобы с кем-нибудь посоветоваться, то ли просто чтобы духперевести.

Руки у «провокаторов» были сейчас развязаны, в метре от нихна столе стоял телефон, в дверях дежурил всего один комсомолец.

– Ну, позвони своему Марлену, – сказал хмуроГангут. – Хватит уж…

– Да ни за что на свете не буду звонить, – сказалЛучников.

– Хватит выебываться, – перекосившись, сказалГангут. – Сейчас нас в ГБ поволокут, а мне это совсем некстати.

– Я никому не буду звонить, – сказал Лучников.

– Ты мне все меньше правишься, Андрей, – вдругсказал Гангут.

– Это неизбежно, – пробурчал Лучников.

– Тогда я позвоню, – Гангут снял телефоннуютрубку.

– Положите трубку! – рявкнул дежурный бэкадешник.

Да, рвение у добровольных карателей было большое, но вотумения еще не хватало. Лучникову не пришлось особенно трудиться, чтобы датьвозможность Гангуту позвонить какому-то Дмитрию Валентиновичу и в двух словахописать тому ситуацию.

Физически униженный юный атлет, еще секунду назад казавшийсясебе суперсолдатом будущих космических войн за торжество социализма,скорчившись, сидел на полу, когда прибежал запыхавшийся начальник штаба. За нимввалилась целая толпа студенческой молодежи МИМО.

– Нс трогать! – заорал на них начальник, когда уюношей обнаружилось естественное желание вступиться за физическую честьтоварища.

Одновременно зазвонили два телефона на столе под портретомДзержинского. Рухнуло, задетое чьей-то рукой, тяжелое бархатное знамя. Началосьто, что в российском нынешнем обиходе называется ЧП, в ходе которого судьбанаших героев то и дело менялась с лихорадочной поспешностью. То их тащили вкакую-то мрачную, пропитанную хлоркой кутузку и швыряли на осклизлый иол, товдруг просили перейти в другое помещение, усаживали в мягкие кресла, приносиликофе и газеты. То вдруг появлялся какой-нибудь неврастеник с дергающимисягубами и начинался грубый допрос. То вдруг его сменял приятный какой-нибудьспортсмен-путешественник, угощал их сигаретами «Мальборо», издалека заводилразговор о возможных путях миграции древних племен, о папирусных лодках, оплотах из пальмовых деревьев, о пришельцах.

Вдруг явилась уголовная бригада и начала их фотографироватьсо вспышками в профиль и анфас. Потом вдруг девушки с невероятно пушистыми,разбросанными по плечам волосами, принесли дурно пахнущие котлеты и полдюжинычешского пива. Все время где-то в глубине здания гремела музыка, топатриотическая, то развлекательная – выборы в Верховный Совет шли свои чередом.