Конечно, и в этом учреждении началась суматоха, когдавыяснилось, что один из двух типов, задержанных дурачками-комсомольцами и освобожденных,честно говоря, просто по самому обыкновенному блату, оказался такой важнойзарубежной птицей.

Пикантность заключалась, однако, в том, что тот отделучреждения, где началась суматоха, никак не соприкасался с сектором полковникаСергеева, хотя и располагался с ним на одном этаже, в одном коридоре и дажедверьми напротив.

Весь текущий рабочий день сектор Сергеева в полном ужеотчаянии метался по Москве и окрестностям, пытаясь нащупать хоть малейшие следыпропавшего «белогвардейца» и трепеща в ожидании очередного звонка от МарленаМихайловича Кузенкова, в то время как в комнатах напротив солидный штат другогосектора смежного отдела деятельно «вел» искомую персону от завтрака к обеду идалее, фиксируя буквально все ее движения, фразы, взгляды и, конечно,подсчитывая количество выпитых рюмок.

Что поделаешь, такие случаются огрехи в современныхвысокоразвитых структурах при разделении специализации труда.

В один момент, правда, возникла возможность коммуникации,когда во время обеденного перерыва машинистка Сергеевского сектора села за одинстол с секретаршей соседнего отдела. У нас сегодня все с ума посходили, сказаламашинистка. И у нас сегодня все с ума посходили, сказала секретарша. Сигнальныеогни в бушующем море сблизились. Где бы мне купить моющиеся обои, сказаламашинистка. Сигнальные огни разошлись.

Вечерело. Горели над Москвой кресты реставрированныхцерквей. Обед угасал и переходил в другую фазу – в поездку куда-то «на лоно».Нет-нет, мы вас так не отпустим, дорогой Андрей Арсениевич, может, на Островевы малость и заразились англичанством, по в метрополии русскоегостеприимство-то живо, традиции мы сейчас блюдем, возрождаем. Куда теперь?Теперь – на лоно! Лоно было сопряжено с несколько странными подмигиваниями,ухмылочками, потиранием ладоней. На лоно! На лоно!

Неужели ты и па лоно поедешь с этой кодлой? зашептал ГангутЛучникову. А что такое это «лоно»? Да госдача какая-нибудь с финской баней итолстожопыми блядьми. Конечно, поеду, никогда не упущу такого случая. А ты,Витася, неужто отстанешь от своих друзей? Какие они в задницу мне друзья,презираю всю эту олигархию, линяю с концами, блевать хочется.

Вполне успешно «русский режиссер» Виталий Гангут «слинял»,никто, собственно говоря, и не заметил его исчезновения. Все были основательноуже под хмельком, радостно возбуждены и нацелены на дорогого чудного гостя,чудо-миллионера с исконно русской жемчужины Острова Крыма.

Поехали разными машинами. Лучников почему-то оказался намягких подушках новенького японского «датсуна».

На лоне за тремя проходными со стражей оказался дивныйландшафт, зеленые холмики, озаренные закатным солнцем, дорожки, посыпанныекрасным утрамбованным кирпичом, гостеприимные «палаты» в традициях, но со всем,что нужно, и прежде всего, конечно, с финской баней. Закат Третьего Рима –финские бани за семью печатями.

Обнаженное общество выглядело еще более радушным, еще болееблагосклонным, не только к гостю, но и друг к другу. Растут, растут нашисоцнакопления, говорил один, похлопывая другого по свисающим боковинам. Вотобратите внимание на Андрея Арсеньича, вот западная школа, вот тренаж, нижириночки. Аристократы, хе-хе. а мы мужицкая кость. Наши предки тюрей пузищанабивали, а Лучниковы, – как вы думаете? – сколько поколений налучших сортах мяса?

– А где Арон Израилевич? – поинтересовалсяЛучников.

Все эти Ильи Ивановичи, Василии Федоровичи, ДмитрииВалентиновичи в сухой финской жаре розовели, увлажнялись, поры на их кожеоткрывались, груди их вольготно вздымались, глаз поблескивал.

Из парилки бухались в бассейн, потом переходили к столам,уставленным с традиционной российской щедростью. После каждого сеанса в парнойи аппетит улучшался, и выпивальный энтузиазм увеличивался, и даже интерес кшустрым девчатам-подавальщицам в махровых халатиках появлялся.

– А где же Фаттах Гайнулович? – поинтересовалсяЛучников.

Какой же все-таки спорт вы практикуете, АндрейАрсениевич? – интересовались окружающие. Любой, какой подвернется, отвечалон. Блудные глаза невольно следили за перемещением шустрых подавальщиц. Я довольнохаотический спортсмен. Хаотический спортсмен, ха-ха-ха! Слышите, товарищи,Андрей Арсениевич – хаотический спортсмен. Оно и видно, оно и видно. Люда,познакомьтесь с нашим гостем. Хаотический спортсмен, ну, у тебя, ВасилийСпиридонович, одно на уме, старый греховодник. Между прочим, обратите внимание,у гостя-то крестик па шее, а вроде современный человек. Экономика у них тамосновательная, а философия, конечно, отсталая.

Лучников старался тоже наблюдать своих хозяев. Он понимал,что вокруг него реальная советская власть, уровень выше среднего, а может быть,и очень выше. Любезно общаясь и сохраняя немногословность (это качество явноимпонировало присутствующим) он старался прислушиваться к обрывкам разговоров,которые временами вели между собой эти исполненные достоинства обнаженные особыс гениталиями в седоватом пуху. Уровень – это и была главная тема разговоров…Онвыходит на уровень Михаила Алексеевича… нет, это уровень Феликса Филимоновича…да ведь не на уровне же Кирилла Киреевича решаются такие вопросы…

В какой-то момент он глянул на них со стороны, вылезая избассейна, и подумал: кого же мне вся эта шатия напоминает. Человек восемь,небрежно прикрытые полотенцами, сидели за длинным псевдогрубым столом издорогого дерева. Кто-то неторопливо разливал «Гордон-джин», кто-то наливал избанки пиво «Туборг», кто-то накручивал на вилку прозрачнейший ломтик семги,кто-то легонько обнял за махровый задик подошедшую с подносом тропическихфруктов Людочку. Шла какая-то неторопливая и явно деловая беседа, которая,конечно, сейчас же оборвалась при приближении «дорогого нашего гостя». Нет, паримских сенаторов они все же мало похожи. Мафия! Да, конечно, это – Чикаго,компания из фильма о «Ревущих Двадцатых» – все эти свирепые жлобские носогубныескладки, страннейшее среди истэблишмента ощущение не вполне легальной власти.

– А где же Арон Израилевич?