– Обязательно! – Голстейн даже не шелохнулся. – Но сперва я хочу получить Амулет.

– Ни черта вы не получите! Убирайтесь!

Торп хотел схватить генерала за плечо, чтобы вытолкать на улицу, но в следующий миг обнаружил себя валяющимся на полу и считающим звезды, а его противник, казалось, и с места не сдвинулся. Хелема испуганно вскрикнула и зажала рот ладонями.

– Амулет! – холодно отчеканил Инспектор. – И вы сможете отделаться всего лишь тюремным сроком. Не усугубляйте свое положение!

Перекатившись, Торп вскочил на ноги и схватил стоявшую возле горна кочергу. Из его разбитой губы стекала тонкая струйка крови, но он не обращал на это внимания. Бешенство захлестнуло кузнеца с головой, и он снова двинулся на Голстейна.

– Что ж, – обреченно вздохнул тот, запустив руку под полу мундира, – вы сами сделали свой выбор.

Кочерга с глухим гудением рассекла воздух, буквально пройдя сквозь генерала, словно тот был бестелесным призраком. Потеряв равновесие, Торп снова растянулся на полу, а когда попытался подняться, вдруг обнаружил, что правая рука отказалась ему подчиняться, повиснув безвольной плетью. Кузнец недоуменно уставился на рассеченный рукав рубашки, по которому быстро расплывалось влажно поблескивающее алое пятно.

– А я тебя предупреждал! – хмыкнул Верерг, отступив на пару шагов в сторону.

Поначалу он испытывал некоторое беспокойство насчет предстоящих переговоров. Он не имел никаких возражений против того, чтобы кто-нибудь задал чванливому Инспектору хорошую трепку, но в том случае, если бы их дискуссия пошла бы не по плану, ему вовсе не улыбалось и самому оказаться один на один с разъяренным Торпом. Тут и дежурившие на улице патрульные со своими дубинками ничем ему помочь не смогли бы. Но, судя по всему, Голстейн полностью контролировал ситуацию, забавляясь с кузнецом точно кошка с пойманной мышью.

Верерг немного успокоился, хотя размеренная методичность генерала, резко контрастировавшая с пылающей яростью кузнеца, едва не завязывала в узел его мочевой пузырь. Он, пожалуй, уже в сотый раз вознес благодарную молитву всем известным богам за то, что они вовремя надоумили его принять правильную сторону.

Торп ухватился за край верстака и снова поднялся. Перед глазами у него все плыло и кружилось, но он все же сумел сфокусировать взгляд на Голстейне, расслабленно поигрывающем тем самым ножом.

– Какая удивительная ирония, не правда ли? – чуть улыбнулся тот. – Пасть от оружия, которое ты выковал своими собственными руками! Клинок, кстати, просто великолепный, будет крайне прискорбно лишиться такого талантливого мастера.

Пальцы Торпа нащупали рукоять лежавшей на верстаке стамески, и он бросился вперед, хотя где-то в глубине души понимал, что эта битва им уже проиграна. Но он не мог просто так отступить и сдаться, не из того он был слеплен теста.

Верерг, точно завороженный, наблюдал за тем, как Голстейн, двигаясь с обманчивой медлительностью, чуть присел, уходя в сторону от летящего на него кузнеца со стамеской в руке. Нож в его руке описал короткую дугу, распоров сзади левую штанину Торпа, и тот немедленно рухнул на темные доски. Оброненная им стамеска отлетела далеко в угол.

– А я тебя предупреждал! – повторил Верерг, подойдя ближе.

Краем глаза он заметил какое-то движение и резко обернулся, но Хелема двигалась столь стремительно, что он даже не успел ничего предпринять. С коротким топотом промчавшись по кузнице, она пулей выскочила за дверь. Верерг, чертыхнувшись, бросился за ней, но был остановлен резким окриком Голстейна.

– Стой! Пусть уходит.

– Но она…

– Не волнуйся, никуда она не денется. Я даже догадываюсь, куда именно наша барышня направилась. Нам же сперва надо здесь дела закончить, – генерал, перехватив нож, склонился над поверженным Торпом. – Извини, приятель, ты был отличным кузнецом, но вот соображал откровенно туговато. Жаль…

Выскочив из кузницы, Хелема подобрала юбку и со всех ног помчалась к дому. За своей спиной она слышала крики соседей, столпившихся за забором, но даже не обернулась. По ее щекам катились слезы, а губы сами собой шептали непрестанные молитвы, призывающие Пастырей на помощь. Да, они являются только в самых крайних случаях, когда никакой надежды более уже не осталось, и сегодня, сейчас, настал именно такой момент.

Влетев в дом, женщина торопливо затопала по лестнице на второй этаж. Ее всю трясло, и она даже пару раз споткнулась. Соскочившая с ноги туфля скатилась по ступенькам вниз, но Хелема не стала возвращаться и подбирать ее, счет времени шел на секунды. Она вбежала в спальню и подтащила к шкафу стоявший у окна стул. Сложенные на нем рубашки и полотенца полетели на пол.

Хелема взгромоздилась на него и привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до лежащей на самом верху коробки. Ага, есть! Она спустилась и дрожащими пальцами открыла крышку, не переставая одновременно шмыгать носом и истово молиться. Он где-то здесь, среди пуговиц и мотков ниток, ну же, ну!

Нащупав небольшой сверток, она выхватила его и торопливо развернула бумагу. По стенам брызнули голубые блики, оставляемые искрящимися в лазурном камне солнечными лучами…

Хелема вдруг вздрогнула, и на ее лице застыло выражение крайнего удивления. Из оброненной ею на ковер коробки во все стороны раскатились бесчисленные пуговицы самых разных цветов и размеров. А следом на пол рухнула и она сама, продолжая остекленевшим взглядом смотреть на голубой Амулет, лежащий на ее ладони.

Из дверного проема за ее спиной в комнату шагнул Голстейн, вытирающий платком лезвие своего ножа. Следом за ним в дверь просунулась голова Верерга.

– Что случи… О! – он резко умолк, в одно мгновение ухватив суть произошедшего.

Инспектор осторожно, стараясь ничего не задеть, прошел вперед и присел на корточки рядом с Амулетом. Он снял с безжизненных женских пальцев тонкую серебряную цепочку и поднял камень перед собой. В глубине голубого кристалла мерцали и переливались бесчисленные прожилки и вкрапления, рассыпая по комнате брызги искр. Казалось, что Амулет светится изнутри странным молочным светом, заполняющим весь его объем.

– Это же!.. – начал Верерг, но Инспектор оборвал его на полуслове резким взмахом руки. Он приложил палец к губам, дав знак хранить молчание.

Двигаясь очень медленно и осторожно, Голстейн поднял левую руку и заслонил украшение ладонью от льющегося в окно солнечного света. Голубое сияние погасло, и он облегченно вздохнул. Ему всего лишь показалось.

Так же аккуратно и неторопливо генерал достал из внутреннего кармана небольшую коробочку. Он нажал