и племянницей. Но что делать? Нарушить слово, данное Гуле, он не мог. Петя вздыхал и, потупив взгляд, проходил мимо пунктов записи добровольцев, куда стояли очереди офицеров, волею судеб, оказавшихся в Киеве и переживших нашествие большевистской и петлюровской саранчи.

Единственной отдушиной для Пети стали возобновившиеся приглашения подработать конферансье. Вместе со шляпками и нарядами в город вернулись привычные буржуазные развлечения.

XII

Мариэтта вдруг, совершенно неожиданно, уехала в Москву. Еще большим сюрпризом для братьев стало то, что уехала она не одна. Однажды в ее дверь постучался Николай Тимофеев. Он приехал по работе в Петроград и должен был остановиться у своих знакомых, которых, к большому его удивлению в тот день не оказалось дома. Мужчина жутко устал с дороги и решился постучать соседям, чтобы его, если это не слишком стеснило бы хозяев, пустили дождаться друзей. К нему вышла Мариэтта с младенцем на руках, которая показалась ему мадонной, сошедшей с полотен Леонардо Да Винчи. Николай был сражен. Все остальное моментально отошло на второй план – и работа, и знакомые, и бесконечный, навязчивый страх быть арестованным. Жизнь приобретала новый смысл.

Мариэтта недолго держала оборону. Она не могла больше выносить одиночество, тоску по Глебу и сам северный город, который безжалостно напоминал о навеки потерянных счастливых мгновениях. Николай Константинович казался человеком достойным. Наконец, девушка снова почувствовала заботу и любовь. На его предложение ехать с ним в Москву она практически сразу ответила согласием.

Из-за отъезда в столицу сестра пропустила свадьбу Шуры, которая была устроена невероятно скоропалительно. Через два дня после бракосочетания, Саша отправился в командировку в Пермь, оставив свою молодую супругу на попечении тестя, горного инженера. Евгения не роптала. Добившись, в конце концов, официального оформления отношений с Шурой, она была абсолютно счастлива.

Несмотря на все радостные события, в Петрограде было не до веселья. Началось второе наступление Юденича. Перепуганные успехами белой армии, которая к октябрю заняла Ямбург, Красное Село и Гатчину, большевики рыли окопы в Александровском саду. Несколько баркасов держалось на ходу, чтобы в срочном порядке эвакуировать большевиков, если их оборона падет. Снова в городе начались повальные аресты, и ввели комендантский час. Хотя арестов хватало и до приближения белогвардейцев. Как-то Саша рассказал, что одного из профессоров Горного университета, которого он знал, расстреляли за хранение офицерских вещей. У Сержа дома стоял чемодан с обмундированием брата Николая, которое им с Верой срочно пришлось пороть.

С началом наступления белых Сереже, который пытался выбить себе заграничную командировку, дали понять, что все его хлопоты тщетны. Никто никуда его не выпустит. Оставалась лишь одна надежда – освобождение Петрограда Юденичем.

Уже были слышны взрывы и грохот орудий. Еще немного и доблестная армия спасет несчастный город от коммунистического наваждения. Петроградцы замерли в томительном ожидании. Однако на третий день войска Юденича, не дождавшись поддержки от Антанты, раздираемые внутренними противоречиями, страдающие от недостатка солдат и оружия, стали отходить.

– Вера, все кончено! – Сергей был раздавлен новостями об отступлении северо-западной армии.

Уложив детей спать, жена сидела за швейной машинкой, перешивая пальто и гимнастерку Николая в костюмчик и пальто для Никиты.

– Как же так? Они же были уже совсем рядом!

– Такой стыд! Профессиональные, опытные офицеры разбиты безграмотными оборванцами! Это крах всех надежд! Катастрофа!

– Что же делать? Это точно? Может быть, еще не все потеряно?

– Нет, как ни больно признавать, напрасно мы в них верили… Они ничего не могут! Надеяться больше не на кого. Будем пытаться бежать из Совдепии. Сами. Я поговорю с кузеном, с Гроэром. Он как-то упоминал, что у него есть знакомые проводники в Финляндию.

– Боязно! Что, если схватят?

– Если схватят – расстрел! Но другого выхода нет. Нужно удирать, иначе мы все здесь погибнем!

– Что ж, значит, будем удирать…

Словно чтобы усилить и без того глубочайшее разочарование россиян в несостоявшихся спасителях, фортуна отвернулась от удачливой доселе Белой гвардии на других фронтах. Следом за Юденичем, красные стали одерживать одну победу за другой над армиями Деникина и Колчака.

XIII

На исходе лета Григорий Григорьевич и Вера Федоровна нашли постоянное, как им казалось, пристанище. По крайней мере до тех пор, пока из Петрограда не изгонят большевиков. Как только добровольческая армия освободила Крым, они обосновались в Симферополе. После всех мытарств и испытаний жизнь на полуострове была раем, даже несмотря на рассказы местных жителей о «Варфоломеевских ночах» красного террора в прошлом году. Невозможно было привыкнуть к зверствам гражданской войны, и понять, как могли русские люди так нещадно друг друга уничтожать.

На смену пасмурным дням приходило солнце. Тогда казалось, что скоро все закончится, и жизнь вернется на круги своя. Снова будет место улыбкам и счастью, и сограждане вновь начнут ценить и уважать друг друга. Победы армии Деникина вселяли надежду, что это время не за горами.

Елисеевы все больше влюблялись в Крым. Особенное впечатление на Веру Федоровну произвело озеро Сасык-Сиваш цвета фламинго, которое супруги обнаружили недалеко от Евпатории. Когда Вера впервые увидела ярко-розовую гладь, в которой отражалось васильковое небо и зефирно-белые облака, она обомлела, а потом вдруг заявила мужу:

– Гриша, разве есть на Земле место прекраснее, чем это? Когда война закончится, я бы хотела, чтобы у нас был здесь дом.

– Ты предпочтешь эту провинциальную глушь с сернистым душком Петрограду?

– Пожалуй! Буйство природных красок или серые камни, окутанные туманом из сплетен и интриг, – что ты выберешь? – рассмеялась женщина: – Можем не жить здесь круглый год, но мне бы хотелось, чтобы в любое время можно было приехать и полюбоваться здешним сказочным пейзажем! Только представь – мы с тобой на веранде нежимся в розовом закате! А из дома может открываться вид и на озеро, и на море? Здесь же довольно узкая коса… Чему ты улыбаешься?

Григорий наблюдал за супругой, расплывшись в улыбке.

– Не знал, что ты у меня настолько поэтическая натура! Что за услада для ушей! Еще вчера мы бежали из города в город, опасаясь за свою жизнь, и единственной мечтой было сытно поесть. И никакой поэзии. А теперь говорим о будущем! Это ли не счастье? Знаешь, я бы позвал сюда детей, даже рискуя снова наткнуться на осуждение и холодность… Уверен, Мариэтта была бы в восторге! Раньше она любила поэстетствовать, – Гриша изменился в лице: – Как они там сейчас?

Буквально через несколько месяцев мрачные предчувствия снова окутали Крым. Деникинская армия терпела поражение за поражением, каждым своим шагом назад растаптывая мечты беженцев на счастливое будущее.

XIV

Новый 1920 год Сергей с Верой встретили скромно.