Бывший же официальный супруг морганатической жены князя становился настоящим сердцеедом. У него начали закручиваться необременительные романы с этуалями, бежавшими из бьющегося в экстазе революции Петрограда в неопределившийся Киев. Девушкам Петя сразу объявлял, что несвободен и поделать с этим ничего нельзя, поскольку он не может нарушить данное однажды слово чести. Молодой человек умалчивал об истории с карточным проигрышем. Ему до сих пор было стыдно. Все это осталось в далеком прошлом. В таком далеком, что иногда не верилось, а было ли то прошлое вообще? Были ли все эти отцовские особняки, экипажи, магазины реальными или это был лишь сон?

В августе снова начались бои за Киев. Теперь драпали большевики, которых гнали войска Петлюры и добровольческая армия Деникина. Вероятно, Елисеевым можно было бы обрабатываться такому повороту событий, если бы не одно но…

X

В ту ночь Петя остался у очередной дамы сердца. Они уже улеглись в постель, когда вдруг в окно постучали. У молодого человека похолодело в груди. Это мог быть арест. Обозленные неудачами большевики устроили настоящий террор. Человека могли задержать и расстрелять по малейшему подозрению в сочувствии золотопогонникам.

Девушка зажгла керосинку и подошла к окну, накинув на ночную рубаху ажурную шаль.

– Кто там?

– Я ищу Петра Елисеева,– Петя вздрогнул, услышав робкий голос Веры.

За секунду молодой человек оделся и выскочил к супруге брата на улицу.

– Что случилось?

– Гулю забрали! – у Веры тряслись руки.

– Как? Что случилось? Его арестовали?

– Пришли, велели собираться и идти с ними. Сказали, все врачи едут с Красной армией.

– Не волнуйся. Я думаю, все не так страшно… Пойдем домой. Сейчас уже поздно, завтра утром попробую его найти. Пару дней они еще будут эвакуироваться.

С первыми лучами солнца Петя помчался на Подол, к гавани, откуда по Днепру отходили пароходы с частями Красной армии и эвакуируемыми советскими учреждениями. Молодого человека обгоняли подводы, заваленные разного рода имуществом, награбленным новым господствующим классом.

Чудом Петру удалось найти брата в толпе, ожидающей посадки на пароход.

– Петя, что ты здесь делаешь? – обрадовался Гуля: – Я думал, скоро не свидимся…

– Я обещал Вере узнать, куда вас везут. Она не находит себе места.

– Успокой ее. Пока им нужны врачи, я в относительной безопасности. Я больше за Веру с Тасей переживаю… Оставляю их на тебя, пока все как-то не определится…

– Разумеется. Ты мог и не говорить… Так ты не знаешь, куда вас везут?

– Никто ничего толком не знает… Добрармия отбивает у них новые и новые города, так что, где мы в итоге окажемся, одному Богу известно. А как же Вера тебе сообщила?

– Прибежала к Ольге ночью, после того, как тебя забрали… Я, как услышал стук в такое время, грешным делом подумал, что за мной пришли… Ты слышал анекдот про Дусю? Навеяло… – хохотнул Петя.

– Рассказывай уже и беги домой. А то, как бы они и тебя за компанию не эвакуировали.

– Как-то ночью один профессор был разбужен сильным стуком в дверь. «Кто там?» – спросил он испуганно. «Главнокомандующий Северо-восточными силами Красной армии». Профессор чуть не в обмороке: «Ч-чем я м-могу помочь?» – «а Дуся дома?».

– Тише… нашел, где шутить про красную армию… хоть бы под деникинца переделал. Петр, Бога ради, будь аккуратнее! – Гуля улыбнулся и тут же снова взялся за нравоучения.

– Хорошо-хорошо… даю слово! – Петя собрался уходить, но все же задал не дающий ему покоя вопрос: – Гуля, они всех врачей из города вывозят?

– Похоже на то…

– Кто же здесь людей лечить будет?

– Эх, Петя, кого сейчас волнуют простые обыватели?

XI

В конце концов, петлюровцы взяли Киев. Не успели они начать праздновать победу, как на окраинах города уже появились добровольцы. Поначалу противники всячески пытались избегать столкновений, был даже момент, когда они хотели провести совместный парад на Думской площади в честь освобождения города от большевиков.

Петя не мог этого пропустить. Он непременно должен был видеть странный парад двух сторон, которых при всем желании сложно было назвать союзниками. С полудня молодой человек околачивался возле Киевской городской думы, где уже изнывали в ожидании украинские полки. Добровольческая армия прибыла около двух часов. Часам к пяти подъехал генерал Кравс, который собирался принимать парад с украинской стороны. С согласия петлюровского военачальника на думском балконе подняли русский флаг. Толпа, заполнившая площадь и Крещатик, возликовала. И тут началось. Запорожцам не понравилось, что триколор вызвал больший восторг, чем их торжественный марш. Они бесцеремонно сорвали российский флаг, бросив его под копыта лошадей. Такой наглости и глумления над своей святыней добровольцы и жители Киева стерпеть не могли. Деникинцы дали залпы в воздух, а вот толпа не церемонилась. У киевлян на руках было много оружия, которое стало стрелять по надругавшимся над стягом российской империи всадникам. Петя решил уносить ноги, чтобы его не затоптали лошади бегущих в панике петлюровцев. Все равно, самое интересное он уже видел. Ему не терпелось рассказать о происшествии Вере.

Через несколько дней и после нескольких неудачных попыток примирения, петлюровцам все же пришлось покинуть Киев, потеряв завоеванный город по собственной глупости. А добровольческая армия, наконец, определилась в их отношении к Петлюре. Теперь посыл был предельно четкий – либо тот должен был принять идею Единой и Неделимой России, либо он – враг, а, значит, придется биться. Однако добровольцы были уверены, что петлюровские войска этого совершенно не хотят. Им вполне была мила мысль о широкой территориальной самобытности внутри России. Так считали и киевляне, которые столь рьяно отстаивали честь русского флага.

– Послушай, Вера, что говорит Май-Маевский, – Петя читал свежий номер «Киевской жизни»: – «Глубоких корней в массах идея Петлюры не имеет и обречена на гибель». Помнишь, я буквально тоже самое говорил про щиру Украину? Только тогда о Скоропадском…

– Какой же ты прозорливый, Петя! – Вера, наконец, улыбнулась. С момента эвакуации Гули она ходила мрачнее тучи. Но Петя умел поднять ей настроение. Он умилял ее своей непосредственностью и веселым нравом.

С приходом армии Деникина улицы Киева моментально наполнились дамами в элегантных платьях и солидными господами. Где вся эта роскошная публика скрывались до сего момента, оставалось загадкой. Скорее всего, успокоившиеся горожане достали из сундуков припрятанные от большевиков наряды, стряхнули с них пыль, отутюжили и высыпали на променад.

Деникинцы объявили набор добровольцев. Ах, как Пете хотелось вступить в их ряды! Как ему мечталось творить историю, быть в гуще судьбоносных событий! Его ровесники сражались с революционерами, совершали подвиги, а он вынужден был сидеть в тылу, с Верой