– А кухня?

– Тоже.

Я тяжело вздохнула:

– А ключ от чердака у вас есть?

– Какого?

– Ну вашего, где веревки для белья.

– А… нет!

– Где же вы белье развешиваете?

– У меня машина с сушкой, –недоуменно пояснила Рада, – а веревка в ванной висит. Да в чем дело?

Я снова села в кресло и попыталась дальшеисполнить роль корреспондента.

– Вам никогда не хотелось убить Розу?

– Убить?

– Ну да, она же принесла столькостраданий вашей матери.

– Что вы, – замахала рукамиРада, – вот опозорить – да! Рассказать всем правду о мерзкой, не имеющейникаких моральных принципов особе, это с большой охотой. Но убивать! С чего вамв голову пришел такой ужас?

Еле живая от усталости, я вышла от Рады и,увидев вывеску «Кофе быстро», толкнула дверь в харчевню. Кофе и впрямь принеслибыстро, более того, он оказался вкусным: крепким и не слишком сладким.

Я принялась размешивать сахар, пытаясьсистематизировать услышанное. Рада не убивала ни Семена Кузьмича, ни Ирочку.Окна ее квартиры выходят вовсе не на дом, где жил Баратянский, на чердак она неходит, ей нет нужды пользоваться веревками.

Конечно, у Рады был мотив убить Баратянских,но… Согласитесь, довольно странно ждать несколько лет и только потом начатьмстить. Я опускаю такие простые вопросы, как: где Рада взяла оружие и умеет лиона им пользоваться? Его можно приобрести сейчас без особых проблем в нашемгороде, и женщины подчас стреляют более метко, чем мужчины. Однако снайперскаявинтовка стоит целое состояние.

Нет, меня интересует другое. Ну отчего она несразу отомстила? Дождалась, пока главная виновница, Розалия Львовна,скончается, а потом убила Семена Кузьмича и Ирочку? Ну не глупо ли, а? Причемстреляла в несчастных из дома, где живет сама? Да уж, Рада не показалась мнеглупой. Значит, она тут ни при чем!

Я сходила к стойке, принесла себе еще кофе, наэтот раз капуччино, и осторожно сняла ложечкой обильно посыпанную корицей пену.С чего мне в голову пришла идея о том, что Рада имеет отношение к смерти СеменаКузьмича и Ирочки? Нет бы сразу сообразить: Розалия Львовна скончалась отболезни несколько лет назад, а Баратянских убили на днях, ну не дура ли я!

Неожиданно моя рука дрогнула, и островок пенышлепнулся на пластиковую столешницу. Я схватила салфетку и быстро устранилабеспорядок. В детстве мой папа звал меня «мастером пролитой жидкости и разбитыхчашек». Но сейчас я уронила пенку не от неловкости. Меня внезапно осенило.

К мысли о том, что Семена Кузьмича и Ирочкуубила Рада Мастерова, меня подтолкнула Лена, несостоявшаяся невестка РозалииЛьвовны. Она сначала была не слишком разговорчива, отвечала на мои вопросывежливо, но без особого энтузиазма. А потом вдруг ни с того ни с сегорассказала мне историю про серьги и Раду.

Зачем она это сделала? Да очень просто. Этопроизошло после того, как я высказала предположение, что Женя, сын Баратянских,жив! Вот уж кто имел полное право на наследство: квартиру, дачу, драгоценности,сберкнижку. Семен Кузьмич был очень обеспеченным человеком, а Женя –единственный его сын. Значит, мое предположение оказалось верным!

Очевидно, Евгений жив! Лена, испугавшись,решила отправить частного детектива по ложному следу. Наверное, она до сих порлюбит его, несмотря на то, что сын Баратянских не повел ее в загс дажебеременной. Она, родив дочку, назвала ее Женечкой. Девочка, правда, сама себяпереименовала в Жанну, ну да это уже другая история.

Я встала и решительным шагом направилась назадв библиотеку: нужно ковать железо, пока горячо.

Первая, на кого я наткнулась, была беременнаяЖанна, ловко моющая шваброй пол, выложенный кафельной плиткой. Я замерла напороге.

– Идите, идите, – приветливоулыбнулась Жанночка.

– Неудобно как-то, – замяласья, – вы в таком положении моете пол, а я сейчас натопчу, на улице-тогрязно.

Девушка оперлась на швабру. Она совсем непохожа на мать! У Лены грубые черты лица, крупный нос, большие уши, полноеотсутствие макияжа и дурацкая короткая стрижка, которая совершенно ей не идет.У Жанны же был аккуратный крохотный носик, нежный цвет лица, красиво очерченныйлоб и падающие на точеные плечи густые локоны. Очевидно, и характер у нее былзамечательный, потому что она ответила:

– Мне совсем нетрудно вытереть, здесь жеплитка. Раз – и готово!

Но я все равно не могла топать грязнымисапогами по холлу, который моет беременная женщина, поэтому в растерянностипробормотала:

– Вам не следует мыть полы в такомположении.

– Наоборот, – воскликнулаЖанна, – будущим мамам очень полезна физкультура!

Вымолвив последнюю фразу, она с энтузиазмомпродолжила прерванную работу, я хотела было по стеночке пробраться к гардеробу,но тут мне в спину уперся острый кулачок, потом кто-то весьма сильно толкнулменя и прошипел:

– Ишь, развалилась в дверях, зараза.

Я машинально шагнула в холл. Из-за моей спинывырулила старуха с кульком. Сопя, она дошла до раздевалки, оставляя повсюдучерные островки грязи. Ни чисто вымытый пол, ни беременная Жанна с ведром водыне смутили посетительницу. Повесив на крючок драповое пальто с воротником изоблезлой норки, бабка пригладила у зеркала жидкие волосенки и весьманедовольным тоном спросила:

– Жанна, ты на абонемент идешь?

– Да, Ольга Михайловна, – отозваласьдевушка, – сейчас ведро унесу и сяду на выдаче.

– Тогда прихвати мой кулек скнигами, – бойко приказала Ольга Михайловна, – мне нельзя таскатьтяжести.

Вымолвив эту фразу, старуха, с сапог которойпродолжала стекать грязь, двинулась в глубь библиотеки.

– Вот безобразие, – обозлилась я,снимая куртку, – ну и странная особа! Предлагает женщине в положениипереть пакет с книгами! Давайте я его отнесу!

Жанночка весело рассмеялась:

– И не тяжело мне вовсе, там их не такмного. Ольга Михайловна моя бывшая классная руководительница. Она оченьзабавная!

– Почему? – удивилась я.

Жанна открыла дверцу в стене, сунула вкладовку ведро со шваброй, потом схватила полиэтиленовую сумку и, продолжаяулыбаться, ответила: