Но это было не в ее характере, и еще – она нехотела иметь никаких дел с Баратянской. Только сейчас Лена поняла: РозалияЛьвовна такой же подлый человек, как и ее сын. Она попросту использовала Лену,чтобы добиться для Жени послабления, а когда сын вышел на свободу, мигом забылао «невестке» и внучке. Впрочем, судьба девочки бабушку никогда не интересовала.Когда Жанночка приходила к маме на работу, Розалия сухо кивала ей: «Добрыйдень, детка», – и все.

Но не зря говорят, что время лечит. Черезкакое-то время Лена успокоилась и, окончательно махнув рукой на возможностьсемейного счастья, ушла с головой в работу. Она почти сумела убедить себя втом, что в ее жизни никогда не было человека по имени Евгений, но тут пришлосьвновь его вспомнить. Как-то утром, придя на работу, Лена наткнулась на группуоживленно шушукающихся сотрудниц.

– Что случилось? – насторожиласьона.

– Ты не знаешь? – кинулись к нейтоварки. – Женя умер, сын Розалии Львовны.

Она узнала от них, что Евгений уехал вПетербург, устроился там на работу, и все было хорошо до вчерашнего вечера,когда, возвращаясь домой, он случайно попал под электричку.

Лена постаралась не заплакать. Никто вбиблиотеке, кроме Розалии Львовны, не знал об отношениях, связывающих ее и Женю.Лена никогда не откровенничала с коллегами, ничего не рассказывала об отцеребенка.

Весь день она просидела на выдаче как зомби,потом, проведя бессонную ночь, сказала себе: «Что ни делается, все к лучшему.Он для меня давно умер».

Через некоторое время Розалия Львовна, выйдяна работу, собрала коллектив и сказала:

– Вы знаете о постигшем меня несчастье.Очень прошу не задавать никаких вопросов и не выражать соболезнований.

Может, кто из библиотекарш и удивился такомузаявлению, но виду не подал, и жизнь в книгохранилище потекла как обычно.

Прошло восемь лет. Лена так и не вышла замуж,Жанночка подрастала и радовала ее. Розалия Львовна и Семен Кузьмич ни разу непоинтересовались судьбой внучки, впрочем, Лена иногда думала, что жена ничегоне рассказала профессору, он просто не знал о существовании внучки. Спустянекоторое время у нее с Розалией Львовной даже наладились отношения. Заведующаяна всех собраниях подчеркивала высокую профессиональную подготовленность Лены ипостоянно говорила:

– После моего ухода лучшей кандидатуры наместо начальницы не найти.

Но вскоре размеренная жизнь Лены была опятьнарушена.

Ясным январским утром, где-то околоодиннадцати, в ее квартире раздался звонок. Лена подумала, что вернулась изшколы внезапно заболевшая дочь. Она распахнула дверь и шарахнулась в сторону.На лестничной клетке стоял мужик ужасного вида, одетый в ватник, мятые брюки ижуткие ботинки. В руках он держал серую солдатскую ушанку.

– Вы к кому? – дрожащим голосомосведомилась Лена, как назло вспомнившая вчерашнюю телевизионную передачу осерийных маньяках.

– Не узнала? – улыбнулся дядька,обнажив черные обломки зубов.

– Нет, – покачала головой она.

– Вот оно как, – ухмыльнулосьчудовище, – с глаз долой, из сердца вон, а ведь говорила, что любишь.

У Лены начала стремительно уходить земляиз-под ног.

– Вы кто? – прошептала она,привалясь к косяку.

– Неужто я так изменился? – щерилсябеззубой улыбкой мужик.

Ленин взгляд задержался на его глазах цветаореховой скорлупы. Мужчина продолжал усмехаться. Радужка его глаз сталастремительно темнеть.

– Женя! – воскликнула Лена иобвалилась на пол.

Она очнулась уже дома на диване. Евгений,снявший отвратительный ватник, разгуливал по квартире хозяином.

– Ты жив! – прошептала Лена. –Но почему Розалия Львовна…

Евгений скривился и стал похож на обозленнуюдворовую собаку.

– Тоже мне, мать называется! Никогда ейэтого не прощу, бросила меня в беде, даже пачки сигарет за все годы неприслала…

– Где же ты был? – все еще плохо соображая,спросила Лена.

Женя рассказал, что сидел на зоне, попал тудаякобы ни за что – ему приписали воровство.

– Я никаких денег не брал, –утверждал он. – Начальник сам растратил, а свалил на меня.

Лена с недоверием слушала бывшего любовника. Атот все больше входил в раж, размахивая руками:

– Ну прикинь! Я невинно пострадал, а они,отец с матерью, даже помочь мне не захотели. Передали через следователя письмо,типа, ты для нас умер. Уроды! Убить их мало!

Лена молча слушала. Она никогда особенно нелюбила Розалию Львовну, была обижена на нее, но сейчас от души пожалелазаведующую. Это до какого же состояния надо дойти, чтобы объявить своего сынапогибшим?

– Мне деваться некуда, – неожиданнозарыдал Женя, – ты единственный близкий человек, помоги, Христа ради, кудаже мне идти? Ни денег, ни одежды приличной нет! Не дай погибнуть, у нас ведьребенок! Я столько лет плакал по ночам, вспоминая дочку!

И вновь Лена простила его, поверила ему,забыв, что он уголовник со стажем, а тюрьма и зона не прибавляют людямблагородства.

Через пару месяцев Женя отъелся. Лена купилаему одежду, вытряхнула всю копилку, чтобы он вставил зубы.

В апреле страшный мужик, от которого за верстушибало зоной, превратился в прежнего милого, интеллигентного, улыбчивогоЖенечку. Он опять начал исчезать из дома, а в июне Женя вовсе пропал, оставилзаписку: «Вернусь в понедельник». Прошло двенадцать понедельников, натринадцатый позвонила баба и, рыдая, сообщила:

– Ваш брат сделал мне предложение, апотом взял денег на оплату свадебного ужина и исчез!

Лена опять отдала свои деньги.

Она замолчала, я подождала пару мгновений итихо спросила:

– Дальше что?

– Ничего, – пожала плечамизаведующая.

– Вы больше не виделись?

Она тяжело вздохнула:

– Нет, он иногда появляется и поет все туже песню: «Ты одна-единственная, любимая, пусти переночевать, дай денег».Правда, был период, довольно длинный, когда он исчез. Я уж подумала: может, ивпрямь умер? Но потом объявился снова!

– А вы?

– Я больше не попадаюсь на этуудочку, – мрачно ответила Лена, – был, впрочем, один момент.

– Какой? – насторожилась я.