Зарычав от ярости. Дорин вцепился в ножку руками и затряскровать, что было сил. Подается? Или показалось?

Шляпка одного шурупа на миллиметр вылезла из пола, и тутЕгор впал в остервенение. Не замечая, что бьется о железную скобу затылком, нечувствуя боли в плече, он уперся руками в пол, спиной надавил на лежак.

Хруст, треск. Есть! Ножка отделилась от пола Высвободивруки, все еще сцепленные одна с другой, Дорин расстегнул ножной ремень.

В глазах всё плыло, по лицу лил пот, легкие обжигало жаром.

Поднялся, в два прыжка подлетел к двери. И только теперьпонял, что всё было впустую. Замок закрыт, а дверь такая, что не вышибешь:во-первых, железная, а во-вторых, открывается внутрь, согласно ГОСТу.

В отчаянии он подергал ручку.

Согнулся в приступе мучительного кашля. Глаза слезились,рассмотреть что-либо сквозь подрагивающую пелену было трудно.

И все же самым уголком зрения он заметил в углу, по тусторону пылающей лужи, черную дырку – ту самую, которую использовал по нужде.

Дорину сейчас было не до брезгливости. Он с разбегаперемахнул через пламя и сунулся головой в отверстие. Известно: пролезет голова– протиснется и тело.

Голова-то вошла, но застряли плечи. Накачал Доринмускулатуру на свою беду. Если б не долгая голодовка, превратившая крепкогопарня в доходягу, нипочем бы не втиснулся. Но когда пламя лизнуло щиколотку,Егор взвыл от боли и так рванулся, что рухнул вниз, в вихре горящей трухи ипыли.

Падать было невысоко, метра полтора, не расшибешься.Шлепнулся в зловонную грязь, но чистоплюйничать было некогда – требовалосьпогасить тлеющую штанину.

Покатавшись по кирпичному полу, Егор кое-как сбил пламя итолько тогда огляделся.

Один подвал под другим – это в старых московских постройкахбывает часто, потому что испокон веку строили на одном и том же месте, поверхпрежних фундаментов. Видно, и этот дом был поставлен на старинной опоре.

Наверху, в дырке с неровными краями, ярко полыхало, и отэтого в подвале было не сказать чтоб совсем темно. Егор разглядел груды хлама,сломанные стулья, тряпье. Под потолком чернели канализационные трубы.

Тут из огненной дыры вниз пролилась золотая струйка,вспыхнула какая-то ветошь, и в подвале стало светлее.

Увидев, как споро занялась от керосина куча мусора, а за нейвторая, Егор понял, что радоваться рано. Сгореть преотлично можно и здесь, внижнем подвале.

Он кинулся прочь от пламени.

Где-то обязательно должна быть дверь.

Вот, есть!

Деревянная, из рассохшихся досок.

Снаружи на ней, кажется, висел замок, но это была ерунда.

Дорин разбежался, двинул плечом – и вместе с вышибленнойдверью рухнул на пыльный пол, под лестницу.

Лестница была та же самая, по которой Вассер когда-то,давным-давно, привела его в темницу. Полупролетом выше виднелась знакомаяжелезная дверь. Пробегая мимо, Дорин коснулся ее рукой и вскрикнул – обжегся ораскаленный металл.

Вход в подъезд оказался незаколочен. Видно, шпионкаполенилась. Знала, что скоро дом все равно запылает, как спичка.

Здесь, с лестницы, пожара было не видно, но его близостьчувствовалась. Здание словно подрагивало, жарко вздыхало, издавало странныеохающие звуки.

Егор выскользнул за дверь и чуть не задохнулся от свежегоночного воздуха. Ноги подкосились, не захотели идти.

Ночь, собственно, уже почти закончилась, небо сочилосьсерыми тонами рассвета.

Если сейчас июнь, то часа четыре. Если июль, пол пятого –пять, подумал Дорин.

В глубине дома что-то ухнуло, со стены посыпаласьштукатурка, и лейтенант пополз прочь от опасного места.

Возле приземистого сарайчика решил дать себе отдых. Всего наминутку.

Сел, привалился спиной, шумно задышал ртом.

Это он правильно придумал. Можно сказать, повезло Дорину, вочередной раз. Прежде, чем истекла эта самая минутка, в окнах первого этажазапрыгало пламя, осветив весь двор. И тогда стало видно, что в тени доманапротив стоит высокая женщина. Она не отрываясь смотрела на пожар. Руки держалав карманах.

Егор так и вжался в стенку сарая.

Вот ведь дотошная немчура! Хочет лично убедиться, что радистпохоронен под обломками.

Если б он вышел из подъезда в полный рост, а не выполз накарачках, наверняка заметила бы. И пристрелила бы, можно не сомневаться.

Когда первый испуг прошел, Дорин сказал себе: отлично,дотошность вас и погубит, драгоценная фрау Вассер. Руки бы только освободить.

Он пошарил по земле, нашел половинку кирпича с острымизломом. Зажал между колен, стал тереться об край ремнем, который все ещестягивал его запястья. Трет и вертит головой: то направо, на силуэт вподворотне, то налево, на горящий дом.

Там уже пылали все три этажа. Пустая, высушенная сквознякамипостройка занялась азартно, весело. Выбитые окна гулко хлопали рамами, с крышивалились куски жести.

Окрестные жители мало-помалу просыпались, разбуженные шумом.

Вот уже заголосила какая-то баба, загудели мужские голоса.

Во двор высыпали растрепанные, полуодетые люди.

Где-то вдали завыла пожарная сирена и уже не умолкала.

Теперь Егор смотрел только на Вассер. Не упустить бы момент,когда станет уходить.

Она шагнула назад и скрылась в густой тени, когда дверьгорящего дома слетела с петель, вышибленная столбом пламени. Теперь из подъездауже никто не смог бы выйти – там бушевал огненный смерч.

Отшвырнув кирпич, Дорин побежал догонять. Дотереть ремень онне успел, пришлось крутить кистями на бегу – может, удастся порвать?

Вот она, голубушка! Быстро идет вниз по переулку.

Было уже почти совсем светло, и Егор успокоился: теперь неуйдет.

Не оглянулась бы только.

На всякий случай он перемещался зигзагами. Даст ей отойти –и сделает перебежку, от дерева до крыльца, потом от крыльца до водосточнойтрубы.

Вот Вассер дошла до угла, повернула на бульвар.