Аррант перевёл дух и добавил совсем другим тоном, в упорглядя на старика:

– Мой побратим утверждал, что я совладаю с Кимнотом иодин на один. С тех пор я в самом деле снискал кое-какую славу, так что он,возможно, и прав… Но если рядом со мной поднимется великий Зелхат, дажеЦарь-Солнце не защитит Кимнота от разоблачения!

«Он тоже думает, что приверженцу звёздного учения может бытьчто-то известно про Зелхата!» – сообразил Коренга. Молодой венн насторожил уши,опасаясь пропустить нечто важное и интересное, но тут поблизости послышалисьшаги, аррант оглянулся, и Коренга понял, что прямо сейчас больше ничего недождётся. К ним подходили Тикира с Эорией, обе свежие и разрумянившиеся послеумывания в холодной воде.

– Пожалуйста, возьми эту книгу, почтенный, –сказал Эвриху Коренга. – Читай её, сколько пожелаешь. Только, прошу тебя,расскажи мне после о моём соплеменнике и о том, как будет выковываться оружиемести!

Говоря так, он устраивал себе случай снова переговорить сЭврихом и, быть может, подробнее расспросить его о Зелхате. Аррант пообещал.Коренга торопливо глянул на Эорию: оценила ли она, что он долго беседовал сучёным вельможей и, кажется, был даже небесполезен ему?..

Лицо у сегванки было такое же каменное, как накануне. Еслине хуже.

Эврих вдруг хлопнул себя по лбу.

– А ведь я совсем не за этим к вам сюда шёл, –сказал он. – Дело в том, что моя служанка сегодня ночью поймала человека,вздумавшего рыться в наших вещах. Это был тот малый в наколках, который донёсконису о тебе, венн, и о твоей крылатой собаке. Я приказал было выпоротьнеблагодарного, но он начал кричать, будто на самом деле он твой друг и ты занего непременно заступишься. Это так?

Коренге сразу захотелось посмотреть на служанку, котораяумудрилась поймать вёрткого и выносливого воришку. Ему даже показалось, чтоЭврих вспомнил о ночном происшествии, когда увидел Эорию. Наверное, служанкабыла такой же рослой и сильной воительницей, как кунсова дочь.

– Этот человек мне не то чтобы друг, – сказалКоренга. – Я встретил его, когда он убегал из Галирада, где у него была неочень-то весёлая жизнь. Его там называли «живым узорочьем» и показывали гологона торгу, как диво какое. Люди гонят его, потому что он ворует и предаёт, а онворует и предаёт оттого, что все его гонят. Не вели наказывать парня, может,наконец запомнит добро.

Несколько времени спустя Коренга сидел в своей тележкепоодаль от становища, там, где речушка выбиралась из каменной осыпи и, преждечем убежать в лес и окончательно затеряться в грязном беспорядке Змеева Следа,разливалась небольшим озерцом, окружённым деревьями и густыми кустами. Натонких веточках там и сям уже вылезали из почек комочки серого пуха, но на днеещё лежал лёд.

«Ну и здорова она, сегванка твоя! – смешно таращаглаза, рассказывала Тикира. – Я лицо взялась умывать, и то уши чуть отхолода не отвалились. А она себе разделась – и плавать!»

Коренга должным образом поахал и повосхищался вместе сКозой, но на самом деле нарлакская девчонка, молившаяся Священному Огню, простобоялась холода и слишком любила тепло. Что касается Коренги, он не видел ничегоособенного в том, чтобы купаться, разгоняя плавающие льдинки. Прослышав обуединённом озерке, он отправился туда вместе с Тороном. Он хорошо понималЭорию, не упустившую случая вымыться. Он сам после встречи со Змеем постоянноощущал тонкий песок и на коже, и в волосах, и даже во рту. Доброе дело будетвлезть в воду и хорошенько оттереть себя пучком жёсткой прошлогодней травы. Вотбы рубаху ещё удалось как следует выстирать. Но об этом пока оставалось толькомечтать…

Коренга выбрал местечко посуше, такое, чтобы как можноменьше испачкаться, вылезая обратно наверх. Расстелил коврик и выбрался изтележки. Наконец-то он мог вволю понежиться, валяясь на животе!

«Ты прости нерадивого, что приникаю к Тебе, как неприличествует стыдливому сыну… – мысленно обратился он к МатериЗемле. – Тебе про меня всё ведомо…»

Действительно, подобным образом лежать на земле не позволилбы себе при обычных обстоятельствах ни один веннский мужчина. Другое дело – в бою,либо на охоте… либо в немочи.

Когда поясницу начала отпускать привычная болезненнаятяжесть, Коренга приподнялся и несколько раз ловко перекувырнулся через голову,благодаря Землю за отданную ему толику силы и возвращая Ей всё, чем могподелиться. Потом стащил с себя одежду и, оперевшись спиной о тележку, сплёлбессильные ноги почти так, как другие люди сплетают на груди руки, если незнают, куда их деть.

В этом положении Коренга мог ходить, упираясь в землюладонями. И даже подпрыгивать, хотя, конечно, невысоко. То и другое доставлялоему необычайное удовольствие, правда, он редко его себе позволял с тех пор, какуехал из дому. Дома-то он за милую душу сновал по избе и двору, отчего ладони унего всегда были жёсткие, не подверженные мозолям и не боявшиеся заноз… В чужихлюдях – не то. Станут насмехаться, пальцами тыкать. Или, наоборот, жалеть,печалиться, бросаться на помощь, грустно головами качать. Коренга даже не знал,что раздражало его больше.

Здесь, у этого озерка, за ним мало кто мог подсмотреть. Заводой из стана сюда не ходили – далековато, а охотников до купания средиспасшихся от Змея было немного, может, одна Эория и нашлась.

Да… Эория…

Переставляя ладони, Коренга прошёлся по бережку туда и сюда,осмотрел со всех сторон свою тележку и, не найдя на ней повреждений, требующихнемедленной починки, направился к краю воды.

Это был восточный берег озерка. Дыхание морских ветров почтивсё время гнало к нему пусть маленькие, но волны. Поэтому берег падал в водуобрывчиком высотой в локоть, местами висевшим на переплетении подмытых сосновыхкорней. Волны были слабенькие, так что деревьям не грозило падение. Озеро былодаже красиво: зеленоватая чаша, отражавшая небо и лес. Коренга заглянул впрозрачную воду и увидел славное песчаное дно, совсем такое, как в чистыхречках около дома. Летом здесь будут сновать ручейники, а по их затейливымдомикам заскользят тени шустрых мальков… Он взялся за изогнутый в воздухекорень далёкого родича прапрадеда Кокоры – и перекинул тело вниз.

Тикира не соврала, вода оказалась вправду очень холодной, новсё-таки льдом и смертью, как та, из которой Коренгу вытаскивали сегваны, онане дышала. «Может, это оттого, что здесь кругом суша и лес?..» Перед глазамитак и качнулся морской горизонт. Дохнул ветер, выжимавший слёзы из глаз. «Бр-р…Одно слово – где лес не растёт! И как они всю жизнь там живут?..»

А ведь Эория, поди, без этого ветра скоро задыхаться начнёт.

«Правду, что ли, люди бают: где родился, там ипригодился?..»

Пока молодой венн силился постичь эту вековую премудрость, вводу рядом с ним шумно бултыхнулся Торон. Вот кому стылые волны были решительнонипочём! Коренга привычно вслушался в наследную память любимца – и перед нимпронеслось видение хрустальных озёр, умывающих голубые подножия ледяных стен.Огромные летучие звери складывали крылья и падали в зоркую глубину, плескались,ныряли, а потом выбрасывали себя обратно в воздух одним движением обманчивохрупких перепончатых крыл…