…Когда Торон ударил плашмя по воде, ударил ещё сильнее ирезче, чем давеча, когда помогал старику раздуть вчерашние угли, Коренга спервадаже решил, будто сын симурана внял наконец голосу крови и надумал попытатьсявзлететь.

Он ошибся. Торон в самом деле почти целиком вырвался изводы, но только «почти», этот подскок был всего лишь неуклюжим подобием взлёта.Торон сразу рухнул обратно, мало не утопив хозяина в туче поднятых брызг ипребольно хлестнув его концом крыла по уху…

Когда же Коренга, вынырнув, выплюнул воду и уже раскрывалрот, чтобы накричать на пса за озорство, он увидел в пасти у Торона стрелу.Длинную, тяжёлую сегванскую стрелу с наконечником чуть поменьше ножа и древком,надломленным сомкнувшимися зубами. Эта стрела была пущена для убийства. Обычнаясобака навряд ли успела бы перехватить её даже на суше.

В дальнейшем Коренга с ужасом и стыдом вспоминал посетившуюего греховную мысль об Эории… Удивительно всё же устроен ум человеческий! Вертяголовой в поисках затаившегося стрелка, Коренга успел взвесить эту мысль – иотмести её прочь. Не потому, что благородная сегванка вряд ли стала бы искатьутоления своей обиды, стреляя исподтишка. Просто она знала, на что был способенТорон. А вот убийца – не знал.

Между тем неведомые враги, похоже, сообразили, что врасплохКоренгу уже не возьмут. Они вышли на берег, более не таясь. Молодой венн почтине удивился, признав в них Ерша с Перекатом. Всё правильно! Он, дурак, уженачал помалу забывать об их существовании, а зря. Можешь не держать в памятизло, причинённое тебе людьми, – но не стоит рассчитывать, будто у кого-нибудьвыветрится содеянное тобой! Коренга наказал Ерша, не позволив похабно шутитьнад Эорией. И тот, не стерпев, пришёл расплатиться.

Оба сегвана смеялись. Вольно им было смеяться, когда прежнийобидчик плавал перед ними не то что без оружия – вообще без штанов. Ёрш веселоблестел зубами, словно услышал очень славную шутку. Разучившийся говоритьПерекат то ли всхлипывал, то ли икал, щека у него дёргалась пуще прежнего, затоглаза были как у мороженой рыбины, непонимающие и неподвижные. Тем не менее именноон держал в руках лук. И руки, в отличие от щеки, не тряслись, и на тетивележала стрела.

– Ну что, жеребчик? – отсмеявшись, проговорилЁрш. – Вылезай, поглядим, что в тебе такого особенного!

Коренга не ответил, потому что нельзя разговаривать с тем,кто пришёл тебя убивать. Если дошло до стрельбы из-за кустов, значит, длякого-то дело непременно кончится смертью, и тут уж словесные мостикиперекидывать – самое распоследнее дело. Барахтаясь в воде, Коренга вдруг увиделвсё происходившее словно бы со стороны, и горькая обида стиснула сердце. Какиебеседы с учёным аррантом, какая ласка могущественного государя кониса?.. Всёэто привиделось ему, причудилось, примечталось. Действительность же состояла издвоих ублюдков, хохотавших на берегу, и он плавал перед ними, точно яблоко вкадке, и ничего не мог сделать. Если бы он сидел в своей тележке, он бы нашёл,чем ответить. Его пальцы прямо-таки ощутили узкий ремень, всегда лежавшийнаготове вдоль правой ноги… Вот только тележка была теперь далека инедостижима, точно луна в небе. Ёрш и Перекат будут смеяться над ним, сколькозахотят, а потом убьют. И его, и Торона. Может, им для этого понадобится неодна стрела и даже не две, потому что ещё одну стрелу Торон наверняка успеетпоймать, а от другой, если повезёт, они с ним укроются под водой… – нокакая-то по счёту непременно попадёт в цель, и не далее как назавтра ещё одинКокорин потомок споткнётся на бегу, попытается встать и обнаружит, что осталсябез ног, и мама заплачет и сквозь слёзы скажет: «Всё зря…»

В это время Торон вдруг повернулся, загребая лапами, изалаял.

Так, словно звал кого-то на помощь, и этот кто-то был ужерядом.

Коренга не сразу отважился оторвать глаза от стрелы на лукеу Переката. Поэтому Эорию, вышедшую на берег, он увидел самым последним. А увидев,для начала едва не закричал ей: «Беги!..» Но Перекат сразу ослабил тетиву,головка стрелы глянула в землю. Коренга даже подумал, что теперь всё вполнемогло закончиться миром. Дочь Двадцатибородого – это вам не безвестныйбродяга-венн, которого можно в лесном озере утопить. Это горе горькое себе ивсему своему роду накликать, где бы он ни находился, тот род. Если купеческиеохранники не совсем уже беспросветные дурни, они постараются свести дело кшутке… Скажут, хотели попугать, уму-разуму поучить за невмерно длинныйязык… – да с тем и уйдут.

Не затеют же они убивать дочь Старшего Рода только за то,что некстати вышла из леса?..

Или всё же затеют?..

Коренга посмотрел на сегванку и понял, что ошибся вочередной раз. Больше не имело никакого значения, что там собирались или несобирались делать Ёрш с дружком Перекатом. Значение имели только намеренияЭории, а она шла отрывать головы им обоим, и на этот счёт двух мнений быть немогло. Она не оглядывалась ни вправо, ни влево, Коренга хорошо знал этот взгляд,полный смертельного сосредоточения. Почти как у Эвриха, когда тот обещалсмешать с дерьмом злодея Кимнота. С таким лицом человек не останавливается наполпути, как не останавливается падающее дерево или грохочущая морская волна.Коренга не увидел при Эории оружия, кроме неразлучного боевого ножа, но и этотоже было неважно. Проходя мимо большого орехового куста, воительница выдернуланож и несколькими быстрыми взмахами срубила себе палку, да не тощенькую гибкуюталинку, которой когда-то воспользовался Коренга, а чуть изогнутую жердьтолщиной в запястье и длиной побольше аршина. Надо было видеть, КАК она этопроделала. Прямо на ходу, почти не сбив шага, а шаг был… Коренга, сам лишённыйвозможности ходить, в людской походке кое-что понимал. Так, как шла сейчасЭория, люди ходят на танец или на бой.

– Эй, деваха, – окликнул Ёрш. – Палку-тобрось, здесь две есть, краше твоей! – Эория не ответила, и он со смехомдобавил, кивнув на Коренгу: – Или ему несёшь, неспособному?..

У него наверняка было припасено ещё много всяких гадостей иуязвлений, но явить этот запас судьба ему не судила. Коренга успел мимолётноудивиться, как это Ёрш, вроде опытный боец, не распознал надвигавшейся смерти.Между тем дочь Двадцатибородого сделала ещё шаг, и Ёрш с ругательством отскочил:палка Эории взвилась над головой. Между прочим, издав свист, какого не всякийраз добиваются в замахе от железного лезвия.

Ёрш потратил несколько мгновений, распутывая ремешок наножнах с мечом. Он не освободил его загодя, поскольку не предполагал, что мечпридётся пускать в ход… или племя Берега разучилось не только чтить кунсовСтаршего Рода, но и вязать настоящие сегванские узлы, изобретение предков?

Пока он дёргал непослушные концы ремешка, Перекат вскинуллук…

…И стрела, пущенная в упор, лишь снесла с ореховой палкидлинную полосу луба. Коренга снова начал дышать, а вторую стрелу Перекатпустить уже не успел. Если бы удар Эории пришёлся прямо в голову, обозныйохранник умер бы на месте, но крепкая кибить лука чуть отклонила удар, так чтопалка всего лишь расплющила ему ухо и сломала ключицу. Перекат с дурным воплемвыронил лук и припал на колено, словно собирался заново подать ей кольцо, аЭория уже разворачивалась навстречу Ершу, наконец-то сбросившему ножны с меча,её палка уходила в новый замах, чиркнув при этом Перекату по роже и свернув насторону нос.