– Наверное, помрет, – предположил я.

– Или нет, – ответил «Эрик». – Одиночки иногда весьма живучи. Не попав в точку проникновения, они могут успешно жить-поживать до следующего появления «дренажа». А если повезет – то и вовсе избежать всех солнечных проверок на прочность и прожить лет до ста двадцати. Видимо, в плане высших сил заложен подобный допуск, и я подозреваю, что его размер колеблется от одного до пяти-семи процентов. Статистике неизвестно, каким органом такие люди чувствуют приближение точки, но они могут внезапно сорваться с места и без внятных объяснений уехать за тридевять земель, а спустя месяц вернуться и как ни в чем не бывало продолжить свою повседневную деятельность…

– А остальные попадают в поле действия «дренажа» постоянно?

– Достаточно одного раза, – ответил собеседник. – Тебя никогда не посещало странное желание посетить совершенно незнакомую страну или город?

– Не знаю. Возможно, нечто такое было. Еще во время срочной службы в армии. Я самовольно уехал в соседний город, хотя прекрасно знал, что это серьезно наказуемая авантюра. Через сутки я вернулся, так и не уяснив для себя, зачем рисковал попасться патрулям и продлить себе срок службы на пару лет в дисциплинарном батальоне…

– Тебя потянуло туда потому, что я находился в местном аналоге того города и там же сформировалась проекция выравнивающего канала, – пояснил «Эрик». – Если бы ты не внял той щемящей тоске, что заставила тебя пойти на этот рискованный для дисциплинированного солдата шаг, я мог бы «случайно» попасть под машину или… выпасть из окна.

Последние слова мне очень не понравились. Двойник произнес их так, словно ожидал услышать от меня признание в том, что я приложил руку к происшествию с информатором. Неужели тот упитанный, но невезучий агент был его сотрудником? Зачем же при жизни покойный ныне шпион подбрасывал нам улики и всячески подталкивал к раскрытию тайны Немезиды? Или же «Эрик» предполагает, что парень был одним из тех военных разведчиков, что противостоят его Агентству? И даже не «одним», а главным или его заместителем? Над этим стоило подумать, но в тот момент меня интересовали только крупные штрихи.

– А «излишки»? Может оказаться у одного землянина два дублера на Немезиде? Я не имею в виду случаи рождения однояйцевых близнецов.

– Здесь-то и зарыта собака, – глубокомысленно изрек двойник. – После той «самоволки» у тебя не было ни желания, ни особых причин повторить свой подвиг. Так? Более того, от одной мысли об этом тебя просто передергивало. Однако, если бы ты смог себя пересилить или подсознательное стремление остановиться не привело бы тебя в лапы к патрулю, возможно, где-то здесь, на Немезиде, сейчас мог подрастать генетически идентичный нам с тобой юноша. Повторюсь, что это лишь «возможно». Никто не попадал в точку два раза подряд во время одной вспышки. Теперь, правда, следует добавлять «почти никто».

– Ты имеешь в виду Лену?

– И ее, и тебя. Ведь ты сначала проник на нашу сторону, чтобы убедиться в реальности Немезиды, а потом, после возвращения домой, понял, что без консультации со мной клубок не распутать. Ведь так? Вот и получается, что ты прошел точку дважды, каковы будут последствия этого нарушения, мне неизвестно.

Наивный «антипод»! Если бы он знал, сколько раз на самом деле я прошел через злополучный межпланетный тамбур за последние шесть часов!

– Тогда все «маршевые колонны» одинаковых лазутчиков, которые лезут в ваш мир, должны были родиться после того, как неизвестная немезидская мамаша пронесла своего ребенка через точку и обратно сто раз подряд, например, два цикла назад?

– Немезидская мамаша, – согласился «Эрик», – или земной похититель. Помнишь, я рассказывал о пропавших детях? Вернулись же не обязательно лишь их земные «подмены». Возможно, «матрицу» для «клонирования» земляне вернули настоящим родителям, а младенцев по свою сторону солнечного барьера собрали и воспитали, как требует устав вооруженных сил.

Рассуждения собеседника вполне соответствовали моей собственной логической манере, и потому я без труда обнаружил, что он лукавит. Песчинка фальши была крошечной, но оставляла на его изложении отчетливую царапину. Наши специалисты не могли не понимать, какую ответственность возьмут на себя те, кто отважится на подобный эксперимент. Почему же они проводили испытания на собственной территории? Не логичнее ли было «штамповать» дублеров по другую сторону баррикад?

– Дальше все просто, – продолжил «Эрик». – В последующие годы повышенной солнечной активности множественные дублеры и их «прототип» насильно увозились подальше от зоны прохождения выравнивающего канала и преспокойно возвращались туда после того, как опасность исчезала. В противном случае в живых мог остаться лишь тот, кто попал в «точку» и его «противовес», а с остальными случались разные неприятности: шальная пуля, потерявший управление грузовик, снежная лавина или…

– Предназначавшаяся соседу ручная граната, – закончил я, изучая реакцию собеседника.

– Или так, – согласился он. – Теоретически могло быть еще хуже, если бы, блуждая по «точке», дублер нашел ее центр и проник на другую «сторону». Тогда он имел бы шанс остаться в совершенном одиночестве, поскольку его «противовес»…

– Погиб во время тактических учений специальных авиадесантных сил, – вновь перебил я двойника.

– Ну вот, видишь, теперь ты действительно кое-что понял, – с удовлетворением сказал «Эрик».

Мой «антипод» был определенно прав. Я понял очень многое. В первую очередь то, что он врет через слово! Сюртуков не попадал в «точку» до того момента, как его привезли туда неизвестные «погонщики», и потому дублер Василия на Немезиде погиб вовсе не по этой причине. Незначительная деталь перечеркивала теорию моего двойника жирным крестом и подтверждала, что игра Агентства с нашей военной разведкой на самом деле ведется не столь поверхностно и однобоко, как это пытался представить «Эрик».

И еще. Хорошая осведомленность дублера в деталях истории с Сюртуковым позволяла мне сделать вывод, полностью опровергающий предположения «Эрика» насчет того, что «лишних» людей штамповали наши спецслужбы. Максимум, что при таком раскладе могли знать немезидцы, – факт существования и количество сюртуковских «братьев по точке», а не то, как и где они погибли. Впрочем, некоторые факты «антипод» все-таки не перевирал, и потому я решил добыть всю возможную правду, до последней капли.

– Но я по-прежнему не понимаю, зачем нужны совершенно одинаковые воины, да еще в опасных для равновесия количествах?

– Вообще-то такой вопрос ты должен задать не мне, а своим военным разведчикам. – Дублер пожал плечами. – Одна из версий – повышенная живучесть и хорошая управляемость подобных боевых групп. Один умелый воин, обладающий десятикратно расширенными возможностями. Разве не заманчивая идея?

– Заманчивая, если только всех близнецов воспитывали с самого рождения в одном кадетском корпусе, – скептически заметил я. – А когда первый из них – вечно ноющий интеллигент, другой «бомж», а третий – уставший от войны солдат, хорошей боевой группы не сколотить.