— Я с тобой! — сказал Арсюша, увидев, как Глеб кладетполотенце в сумку.

— Хорошо, — кивнул полковник и предусмотрительно бросил впакет вместе с полотенцами том Конан Доила — стоило подсунуть его Арсюше, и онзабудет обо всем и не поплывет с Глебом до буйков.

Один раз они искупались вместе, потом Константинов растермальчика полотенцем, надел кепку на его светло-русую голову и положил перед нимкнигу, которую Арсюша тут же раскрыл на заложенной странице.

Посидев несколько минут рядом с сыном, подождав, пока Матвейнадует свой матрац велосипедным насосом и спустит его на воду, Глеб не спешаподнялся.

— Пожалуй, я окунусь еще разок.

— Ага, — ответил Арсюша, не отрываясь от книги. Доплыв добуйка, возле которого уже покачивался на матраце Матвей, полковник тихоспросил:

— Ты не слишком разошелся со своим журналистскимрасследованием?

— Азарт — великое дело, — улыбнулся Матвей, — наведался явчера к той старушке, которая труп обнаружила. Автобусом поехал, вместо камерыс оператором привез водки с колбасой. Как я и думал, старушка видела не толькотруп, но и тех, кто его принес и положил. Их оказалось двое, в камуфляжныхжилетах. Следователю бабушка ничего не сказала, испугалась, и говорить уже несобирается. Так вот, эти двое бросили труп в вишневой пижаме у пня и быстроушли к шоссе, где их, вероятно, ждала машина. Машину бабушка, конечно, невидела, но слышала шум мотора.

— Те двое могли ее видеть?

— Если б видели, я бы с ней вряд ли сумел вчерапобеседовать. Имели бы два трупа в роще. У меня все, Глеб Евгеньевич.

— Спасибо, Мотя. Ты-то сам что думаешь?

— Я? Я думаю, чеченцы его и прикончили. Что-то тамслучилось, чем-то он им не угодил, а они ведь люди горячие.

— Может быть, может быть… — задумчиво произнес Константинов.— Ты теперь затихни на недельку, займись чем-нибудь другим. А лучше всего вкомандировку съезди куда-нибудь.

— Я бы съездил, а вы как же?

— Ничего, Матвей, я теперь уже сам, — он улыбнулся, — все,счастливо! Будь сейчас поосторожней, очень тебя прошу, — и он поплыл к берегу,а Матвей на своем матраце так и остался покачиваться у буйков с закрытымиглазами.

Арсюша читал Конан Доила, не отрываясь.

— Эй, ты здесь не сгорел? — спросил Глеб, притрагиваясь кего горячей спине. — Может, пойдем, мама нас уже ждет?

— Да, сейчас, — ответил Арсюша, не поднимая глаз.

— Пойдем, сейчас солнце самое тяжелое. Окунись разок, а япока все соберу.

— Ладно, — Арсюша неохотно оторвался от книги, пробежал,поджимая ноги, по раскаленным камням пляжа к воде, нырнул пару раз. Долгоплавать ему не хотелось, он остановился на самом интересном месте рассказа опляшущих человечках. Поэтому он почти сразу вернулся, наспех вытерся, сунулноги в шлепанцы.

— Не хочешь переодеться? — спросил Глеб.

— Так дойду. До корпуса два шага. Они уже почти подошли кдверям корпуса, когда Арсюша посмотрел на руку и охнул:

— Глебушка, ты часы мои клал в пакет?

— Нет. Я их вообще не видел.

— Ну все! Я их забыл там, на пляже.

Арсюша очень дорожил своими первыми в жизни часами. Мамаподарила их ему на десятилетие. Они были с будильником и с крошечнымкалькулятором. Он побежал на пляж сломя голову, а Глеб остался ждать на аллее.Арсюша отсутствовал довольно долго, и он решил пойти за сыном, помочь искатьчасы.

Арсюша стоял и смотрел на море. Часы красовались у него наруке.

— Глебушка, — сказал он тихо, — смотри, там пустой матрацплавает.

Полковник увидел за буйками пустой матрац Матвея.Оглядевшись, он заметил на лежаке знакомую пляжную сумку. Самого Моти нигде невидно.

Пока искали спасателей, пока спускали на воду и заводиликатер, полковник успел нырнуть раз пять, проплыть под водой у буйков туда иобратно. Вместе с ним в море бросились двое мужчин, загоравших на пляже.Остальные отдыхающие бестолково толпились, отпуская реплики: «Какой ужас!»,«Кошмар!», «Надо же!»

Вынырнув в очередной раз, полковник заметил на берегу Лизурядом с Арсюшей. Они стояли, обнявшись, и ждали, когда он выйдет из воды.

Тело Матвея нашли через четыре часа. Его отнесло течениемдалеко в сторону, к одному из окраинных пляжей. В поисках активное участиепринимали водолазы из Научно-исследовательского института морскихмлекопитающих, с раннего утра работавшие неподалеку от пляжа санатория.

— Знаете, сколько у нас за лето бывает утопленников? —спросил врач «Скорой».

— Знаю, — кивнул полковник, — но погибший отлично плавал.

— Товарищ полковник, вы с ним знакомы? — услышалКонстантинов за спиной чей-то голос.

Для того чтобы пройти за ограждение, которым зачем-тооцепили пляж, Глебу пришлось показать свое удостоверение.

— Да, — кивнул он задавшему вопрос младшему лейтенантумилиции, — я был с ним знаком. Его ведь вся область знала, и не только.

— Тонут чаще всего те, кто хорошо плавает, — заметил врач«Скорой», — то ногу сведет, то сердечный приступ в воде. Обычное дело, мы ужепривыкли. А то уснет человек на матраце, упадет в воду и тут же захлебывается.Недаром плавать на матрацах за буйки категорически запрещается.

Уходя, Глеб почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.Он оглянулся. На него смотрел парень лет двадцати двух, в резиновом водолазномкостюме — один из наемных водолазов НИИ морских млекопитающих.

* * *

Далеко за полночь Константинов и Белозерская сидели вдвоемна освещенном балконе. Арсюша давно спал в соседнем номере, Глеб курил, глядя втемноту санаторного сада, Лиза сосредоточенно вязала.

— Пошли спать, — тихо сказал Константинов, — поздно уже. Тыиспортишь глаза, свет очень слабый.

— Глебушка, — прошептала Лиза, быстро двигая спицами, —неужели нельзя просто послать подразделение спецназа в эти проклятые горы иразгромить их вонючие базы к чертовой матери?

— Надеюсь, скоро можно будет. Только Матвея уже не вернешь.

И тут послышался тихий свист. На этот раз Юраш Лазареввысвистывал Траурный марш Шопена. Константинов не стал отвечать свистом, как-тоне хотелось. Он просто спустился вниз.

— Ну, что скажешь, полковник? — усмехнулся Юраш,присаживаясь на скамейку.