— Да, серьезно! — усмехнулась Лиза. — Они толькопознакомились, а она уже живет у него. Но главное, родители вообще не знают,что она здесь. Ведь Машина мама — моя близкая приятельница. Маша — единственныйпоздний ребенок, родители дрожат над ней. А она наврала с три короба, сказала,будто отправляется с подругой в Севастополь, а сама собралась сюда смальчишкой-красавчиком.

— Да ну?! А где же мальчишка?

— В Москве! Он задержался по каким-то своим делам, Машаприехала первая. А у него случился аппендицит. И осталась она здесь одна, у неевытащили последние деньги, в общем, после всяких приключений она ипознакомилась с этим доктором. Глупо, конечно, морализировать, но понимаешь, яМашеньку знаю с пеленок. Все-таки одно дело — мальчик-сокурсник и совсемдругое…

Лиза нервничала и сбивалась. Глеб, слушая ее, думал о том,какая странная получается цепочка: Ревенко — чеченец — Иванов — корреспондентка— Маша Кузьмина. Все замыкается как бы на Маше и докторе. Но есть ли в этомкакая-нибудь логика? Глупо ведь думать, что эта влюбленная парочка, которойдела нет ни до кого, причастна к убийству Иванова! С какого бока они связаны стеми двумя, в пятнистых жилетах, бросившими труп в утренней роще?

— Глеб, ты меня слышишь? — обиженно спросила Лиза. — Почемуты молчишь?

— Да, Лизонька, я тебя внимательно слушаю, — виноватовстрепенулся он, — я не понимаю, почему ты так нервничаешь. Ревенко — хорошийчеловек…

Тут подошел Арсюша с подносом, и они замолчали.

— Все обсуждаете Машку и ее хахаля? — мрачно поинтересовалсяон.

— Как ты сказал? — подняла светлые брови Лиза. — Хахаль?

— Ну, любовник, жених — какая разница? — Арсюша деловитопринялся за шоколадное мороженое. — Мам, ну будто я не заметил! Что ты на менятак смотришь? У Машки Кузьминой любовь до гроба, а ты мучаешься, не знаешь,сказать тете Наташе и дяде Леве или нет. Я думаю, не надо. Не лезь в чужиедела. Они начнут за сердце хвататься, тетя Наташа примется рыдать, дядя Лева —грызть валидол и запивать валерьянкой.

— Валидол не грызут, а сосут, — поправил полковник.

Елизавета Максимовна смотрела на сына, подперев ладоньющеку.

— Хорошо. Раз ты такой умный, скажи, тебя не смущает, чтоэтот доктор старше Маши лет на двадцать пять?

— Подумаешь? — пожал плечами Арсюша. — В жизни всякоеслучается. А он — классный мужик Машка с ним не пропадет. И если хочешь знать,с Санькой-красавчиком его не сравнить!

— О господи! Ты и это знаешь! Ты что, в курсе всех нашихинститутских романов? Или выборочно?

— Выборочно, — кивнул Арсюша и тщательно облизал ложку, —про Кузьмину я знаю. Про нее интересно. А про других — нет.

— Почему? — удивился Глеб.

— Ну как тебе объяснить? — Арсюша задумался. — Понимаешь,большинство девиц считает, что они — самые красивые. Они только об этом идумают. Вот разговаривает с тобой какая-нибудь фифа, спрашивает тебя о чем-то,а ты чувствуешь, что ей до тебя дела нет. Она в это время как бы собойлюбуется: «Ах, какая я красивая, ах, какая я обаятельная!» И сразу становитсяскучно, будто с куклой говоришь. А Машка слушать умеет и в футбол играет, какпарень, и вообще…

— Футбол — это главное, — кивнул полковник, — куда ж нам безфутбола? Карточку дашь посмотреть визитную?

— Между прочим, это мне вручили. Мне лично! Доктор — мойзнакомый, а не ваш. Это ведь не тебе, Глебушка, он вывих вправлял.

— Вот и покажи. Любопытно взглянуть на первую визитнуюкарточку, которую вручили тебе, как взрослому.

— На, смотри! — великодушно разрешил Арсюша и вытащилкарточку из кармана.

* * *

— Видишь, как все просто? — спросила Маша, садясь в машину.

— Этот полковник — муж твоей преподавательницы?

— Муж у нее пианист. Известный.

— Интересно… Ты догадалась, что он полковник, только пофамилии?

— Вадим, ну ведь у него на лбу написано: «Я — военный!» Тыразве не заметил? И потом ходил мутный слушок по институту, будто у Белозерскойдавний роман с каким-то полковником, чуть ли не разведчиком. А главное, когда вголове все время вертится сочетание «полковник Константинов» и тебе называютэту фамилию, сомнения отпадают сами собой.

— Значит, он отдыхает здесь с твоей преподавательницей и еесыном, а отец семейства, пианист…

— В Голландии. Учит тамошних музыкантов. А Арсюша — сынКонстантинова.

— Почему ты так думаешь? — удивился Вадим.

— Я видела пианиста несколько раз, ходила на его концерты ивсе гадала: на кого похож этот ребенок? А сейчас поняла, на кого. Значит, у нихроман не меньше десяти лет. Арсюше ведь десять.

— Не меньше одиннадцати. Ребенка еще вынашивают девятьмесяцев.

— Бедный пианист, — вздохнула Маша, — Арсюша называет егопапочкой, а родного отца — Глебушкой. Но, в общем, я уверена в Константинове.Если у Елизаветы Максимовны с ним роман одиннадцать лет, он не может бытьплохим человеком.

— Машенька, я не сомневаюсь, что он замечательный человек.Но арестует меня за милую душу. И будет прав.

— За что? Ты врач, ты обязан спасать жизнь раненым.

— Раненым бандитам, за большие деньги.

— А почему за твой труд ты не должен получать деньги? Или тыобязан лечить бандитов бескорыстно? Я, между прочим, читала Уголовный кодекс.Там есть статья — о неоказании медицинской помощи. А об оказании помощи статьинет. В чем тебя обвинят? Что раньше не донес? А кому ты должен доносить? Этомупровокатору капитану Головне, про которого ты рассказывал? Да здесь же всямилиция состоит из таких Головней!

— Машенька, — тихо попросил Вадим, — не надо обвинять весьмир, оправдывая меня.

— Правильно. Тебя не надо оправдывать. Ты ни в чем невиноват. И арестовывать тебя не за что.

— Передачи будешь мне носить? — улыбнулся Вадим.

— Ага, прямо сейчас, приедем и начнем сухари сушить. Толькохлеба надо купить подходящего, чтобы не крошился под ножом.

* * *

У Ларисы Величко был закупочный день. На рынок она всегдаотправлялась одна, без мужа. Ее Вова дурел от обилия людей и товаров, походивпятнадцать минут вдоль рыночных рядов, жаловался, что голова кружится и вглазах рябит, хныкал, как малый ребенок: «Пошли отсюда!»

А Лариса любила бродить по рынку, долго, с удовольствиемторговалась, закупала на несколько дней овощи, парную свинину, розовое соленоесало, творог, травы и специи. Давно отпала нужда таскать продукты с рестораннойкухни. Денег хватало на рыночные закупки — самые свежие и качественные.