— Вы правы. Возможно, со временем, — смело началон, — фюрер станет более благоразумным, прежде чем многое будет потеряно имножество людей убито. — Сару тронули его дальнейшие слова: — Я надеюсь,что ваш муж, ваша светлость, останется невредим.

— Я тоже, — прошептала она, когда они подошли ккоттеджу. — Я тоже.

Он поклонился, попрощался с ней, и она направилась в дом,размышляя над тем, насколько он противоречив. Немец, ненавидящий войну, иофицер немецкой армии в долине Луары. Но, очутившись дома, она совсем забыла обИоахиме, думая только о своем муже.

Сара столкнулась с комендантом через несколько дней в том жесамом месте. Казалось, что обоих это не удивило. Она любила в конце дняпогулять и посидеть в лесу, на берегу реки, опустив уставшие ноги в холоднуюводу. Здесь она чувствовала себя спокойно. Тишину нарушали только пение птиц извуки леса.

Она тихо поздоровалась с ним. Сара не знала, что ондогадался о ее маршруте и теперь наблюдал за ней из своего окна, когда онавыходила из коттеджа.

— Сегодня жаркий день, не так ли? — Ему хотелосьпредложить ей прохладный напиток, или погладить ее по длинным шелковым волосам,или даже коснуться ее щеки. Она стала сниться ему ночами, а днем он постояннодумал о ней. Он даже хранил одну из ее фотографий, принадлежащих Вильяму,запертой в своем письменном столе, чтобы иногда можно было полюбоватьсяею. — Как вы себя чувствуете?

Она улыбнулась ему, они еще не были друзьями, но по крайнеймере они уже не враги. Это уже кое-что значило. Теперь, кроме Эмануэль, Генри иФилиппа, у нее появился еще один собеседник. Ей не хватало долгихинтеллектуальных разговоров, которые они вели с Вильямом. Ей не хватало нетолько этих разговоров. Она вообще скучала по нему. Но по крайней мере с этимчеловеком, с мягким взглядом и с широким кругозором, можно было поговорить.Сара никогда не забывала о том, кто он и почему он здесь. Она была герцогиней,а он немецким офицером. Но она испытывала какое-то облегчение даже послекороткого разговора с ним.

— Я чувствую себя очень толстой, — призналась онаему, улыбнувшись. — Огромной. — И тут Сара с любопытством посмотрелана него. Она ничего не знала о нем. — У вас есть дети?

Он кивнул, сев на большой камень рядом с ней, и опустил рукув прохладную воду.

— Два сына. Ганс и Энди-Андре. — Когда он говорилэто, его лицо приобрело грустное выражение.

— Сколько им лет?

— Семь и двенадцать. Они живут со своей матерью. Мыразведены.

— Мне жаль, — сказала она, и ей действительно быложаль. Дети и война несовместимы. И какой бы они ни были национальности, она немогла заставить себя их ненавидеть.

— Развод так ужасен, — заметил он.

— Я знаю.

— Знаете? — Он удивленно поднял брови и хотелспросить, откуда она знает об этом, но не решился. Было очевидно, что она немогла об этом знать. Чувствовалось, что она счастлива с мужем. — Я почтине видел своих сыновей с тех пор, как она ушла. Она снова вышла замуж… а потомначалась война… Все это было так трудно.

— Вы увидите их снова, когда война закончится.

Он кивнул, думая о том, когда это будет, когда фюрерпозволит им вернуться домой, и разрешит ли ему его бывшая жена увидеть своихсыновей, не скажет ли она, что его слишком долго не было и что дети не хотятего больше видеть. Она вела с ним какие-то игры, и он по-прежнему был обижен изол на нее.

— А ваш ребенок? — Он переменил тему. — Выговорили, что он родится в августе. Это очень скоро. — Ему было интересно,насколько все будут потрясены, если он позволит ей рожать в замке и его докторапомогут ей, и не вызовет ли это слишком много разговоров. Может быть, лучшепослать одного из докторов вниз, в коттедж. — Вы легко рожали вашего сына?

Было так странно обсуждать с ним такие подробности, но покаони сидели в лесу одни, пленная и захватчик, какая разница, о чем ониразговаривали? Кто узнает об этом? Кто узнает, даже если они станут друзьями,если никто не будет обижен и ничего не будет разрушено?

— Нет, очень трудно, — призналась Сара. —Филипп весил десять фунтов. Мой муж спас нас обоих.

— Доктора не было? — Он был потрясен. Конечно,герцогиня должна рожать ребенка в частной клинике, в Париже, но она удивилаего.

— Я хотела рожать здесь. Он появился на свет в тотдень, когда была объявлена война. Доктор уехал в Варшаву, и больше никого небыло. Только Вильям… мой муж. Я думаю, он был напуган больше, чем я. Даже непомню, что происходило после какого-то момента. Это продолжалось так долго, и… —Она воздержалась от деталей, смущенно улыбнувшись ему. — Это не имеетзначения. Он прелестный мальчик, — Она растрогала его своей невинностью,откровенностью и красотой.

— Вы не боитесь рожать в этот раз?

Сара колебалась, ей хотелось быть честной с ним, хотя незнала почему. Но она понимала, что нравится ему, несмотря на то, кем он был,где жил и как они познакомились. Он был добр к ней и при этом сдержан. И емууже дважды пришлось вмешаться, чтобы защитить ее.

— Немного, — призналась она, — но не оченьсильно. — Она надеялась, что на этот раз все произойдет быстрее и чторебенок будет не таким крупным.

— Женщины всегда кажутся мне такими храбрыми. Моя женародила обоих мальчиков дома. Это было прекрасно, но у нее были легкие роды.

— Ей повезло, — улыбнулась Сара.

— Вероятно, с помощью немецких специалистов вам непридется так страдать. — Он тихо засмеялся, но Сара была серьезна.

— В тот раз они собирались делать кесарево сечение, ноя не захотела.

— Почему?

— Мне хотелось иметь больше детей.

— Восхитительно. Вы такая храбрая… я как раз говорил,что женщины кажутся мне очень мужественными. Если бы мужчинам пришлось рожать,то детей не было бы совсем.

Она рассмеялась, потом они заговорили об Англии. Онрасспрашивал ее о Вайтфилде. Сара намеренно была с ним рассеянна. Ей нехотелось выдавать некоторые секреты, но его интересовал дух Вайтфилда: истории,традиции. Кажется, он действительно любил все английское.

— Мне следовало возвратиться в Англию, — задумчивопроговорила она. — Вильям хотел, чтобы я вернулась, но я считала, что мыбудем здесь в безопасности. Я никогда не думала, что Франция капитулирует передГерманией.

— Никто не думал. Даже мы были удивлены, насколькобыстро это произошло, — признался он ей, а затем Иоахим сказал ей то, очем, он знал, говорить не следовало, но он доверял ей. И у нее не быловозможности предать его. — Я думаю, что вы правильно поступили, оставшисьво Франции. Вы и ваши дети будут здесь в большей безопасности.

— Чем в Вайтфилде? — Она была удивлена, ей показалосьстранным то, что он сказал ей, и она, нахмурившись, изумленно посмотрела нанего, не понимая, что он имел в виду.