• жарить и печь в духовке;

• читать этикетки;

• гладить;

• учиться пользоваться основными инструментами;

• косить газон и убираться во дворе;

• присматривать за младшими братьями, сестрами, соседскими детьми.

От 14 до 18 лет: освоение сложных навыков. К четырнадцатилетнему возрасту ребенок должен очень хорошо освоить все вышеперечисленное. Кроме того, он должен уметь:

• выполнять более сложные работы по уборке и поддержанию порядка, например менять мешок в пылесосе, чистить духовку и прочищать слив;

• заправлять машину бензином, накачивать шины, менять колесо;

• читать и понимать этикетки лекарств и дозировки;

• проходить собеседование и устраиваться на работу;

• заготавливать продукты и готовить блюда.

Молодежь: подготовка к самостоятельной жизни. Молодежь должна уметь заботиться о себе после поступления в вуз или переезда. Для этого нужно освоить довольно много навыков, в том числе:

• регулярно посещать врача и стоматолога, ходить на другие важные для здоровья процедуры;

• иметь базовое представление о финансах, уметь управлять банковским счетом, подводить баланс на чековой книжке, оплачивать счета и пользоваться кредитной карточкой;

• понимать простые договоры, например на аренду квартиры или автомобиля;

• планировать замену масла и базовое обслуживание автомобиля.

Не исключено, что, прочитав этот список, вы ужаснетесь. Я сама, вспоминая годы воспитания Сойера и Эвери, вижу, что мы с мужем делали для них слишком много, вместо того чтобы дать им наслаждаться все большей самостоятельностью. Признаюсь, часто самой сделать что-то просто легче, а еще нам нравилось им помогать. Детям было около десяти, когда мы осознали ошибочность нашего подхода и заметили, что нехватку жизненных навыков они компенсируют аналитическими рассуждениями. «Почему вы от нас это требуете? — спрашивали дети. — Если это такие важные дела, почему же мы раньше этого не делали?» (Они привыкли к нашим потакающим/разрешающим склонностям.) Иногда мне очень хотелось прибегнуть к мантре авторитарного родителя и заявить: «Потому что я так сказала». Но мне удалось придумать более аргументированный, авторитетный ответ: «Потому что вам надо уметь делать такие вещи, а мы должны вас постоянно учить». Я взяла ответственность, теперь их очередь. Я готова следовать пунктам Стейси и понимаю, что в некоторых вопросах застряла на первом и втором — делаю за ребенка или вместе с ним — и нужно нацелиться на пункт номер четыре.

Первые два пункта в придуманном Стейси методе обучения жизненным навыкам — сначала делать за ребенка, а затем вместе с ним — выполнить довольно легко. Но пункт третий — наблюдать, как ребенок что-либо делает, — может оказаться прыжком в неизвестность. Надо верить не только в ребенка, но и в среду, в которой он будет действовать, особенно если она вне нашего контроля.

В сентябре 2010 года Сойер перешел в шестой класс. За день до начала занятий ему нужно было зарегистрироваться, и все было бы просто, если бы явились только две сотни школьников. Но там же были родители, сотни родителей, а еще младшие братья и сестры. В еле ползущей очереди стояло в два или три раза больше людей, чем требовалось. Сами шестиклассники кучковались с друзьями и ждали, пока родители за них зарегистрируются. Я тоже была там, чтобы сделать за ребенка то, что он смог бы и без меня.

Это вопиющий пример застревания на втором пункте (делать вместе с ребенком), но у меня были все основания полагать, что мой сын способен на большее. Посреди ожидания я подозвала Сойера к себе, заставила его прочитать бланки и коротко объяснила, что может произойти, когда он вручит их человеку за столом в голове очереди. Когда мы наконец туда добралась, я была готова перейти к третьему пункту: вместо того чтобы стоять рядом и слушать вопросы и объяснения сотрудника, я сказала, что отойду, пока сын будет подавать бланки и разговаривать. После этого надо было пройти еще несколько этапов, отстоять другую очередь за ученической карточкой и ежегодной фотографией, и я объявила Сойеру, что он должен разобраться во всем сам. Все прошло хорошо. Уже дома я отругала себя за то, что все время стояла с ним рядом и вообще туда пошла. А если бы я не смогла отойти и не дала ему попробовать зарегистрироваться в шестом классе? Пришлось бы идти с ним в седьмом? Восьмом? Сопровождать его в старших классах? В вузе? Если шестой класс кажется таким важным, чтобы лично регистрировать ученика, а ставки только растут, не подписываюсь ли я играть эту роль всю жизнь?

Адам Миндель — член руководства Beit T’Shuvah. Он управляет программой, которую с любовью называет «Матери без границ», — группами поддержки для родителей, часто слишком вовлеченных в управление жизнью повзрослевших детей. «Им сложно смириться, что детям приходится трудно, что они чего-то боятся. Они всеми силами держатся за власть и не позволяют детям разобраться самостоятельно. Некоторым “детям” в нашей программе 23–25 лет, а родители все равно хронически пытаются управлять их делами — как будто все еще держат их за руку. Я пытаюсь научить родителей оставлять ребенка в покое».

Воспитывая второго ребенка, мы часто начинаем уделять больше времени себе. Нам становится проще отпустить — быстрее перейти ко второму, третьему и четвертому пункту. Так было в случае с Эвери. Вечером перед регистрацией шестиклассников мы всё проговорили дома, и она почувствовала, что справится, поэтому пошла туда одна (пункт номер четыре). У нее — и у меня — все прекрасно получилось.

Следующий шанс правильно повести себя с Сойером представился летом перед седьмым классом, когда он поехал на 12 дней в Западную Канаду по программе People to People — организации, которая отправляет американских детей за границу, чтобы они знали и понимали другие культуры. Когда нам прислали брошюру, я поняла, что это шанс сформировать некоторые жизненные навыки (а также узнать множество интересного о Канаде). После шести месяцев ожидания, а затем планирования и пятнадцатичасового инструктажа мы с Сойером были готовы. Отец научил его упаковывать чемодан, следить за своими вещами и обращаться с деньгами. Я тем временем пыталась немного его подкормить, потому что волновалась (как оказалось, напрасно), что мой привередливый сын не найдет там ничего съедобного. Встреча в международном аэропорту Сан-Франциско была назначена ровно на 4:30 утра. Мы с другими родителями столпились на почтительном расстоянии от двенадцатилетних ребят и старались показать, что не волнуемся из-за того, что дети почти на две недели летят в другую страну.

Когда открылась регистрация на рейс в Ванкувер, родители тут же разделились на две группы. Одни проделали всю процедуру за ребенка, пока тот стоял рядом и слушал (а может и не слушал — кто знает?). Вторая группа — мы в том числе — отошла, и дети зарегистрировались самостоятельно. Мы чувствовали, что, если процесс регистрации вызовет сложности, пусть это произойдет здесь, в родном аэропорту, пока мы рядом. Ребенку надо иметь какую-то уверенность, когда придется делать пересадку в Ванкувере. Другими словами, надо посмотреть, как пройдет третий пункт, прежде чем ребенку придется выполнить четвертый.