Лили понимала: она не должна злиться на Шона за то, что онпереехал в дом ее лучшей подруги, воспитывает ее детей и стал частью их жизни.Для детей это самое подходящее решение на первое время, а может, и навсегда.Однако Лили не устраивало, что ее постепенно отстраняют. Лили не знала, кто онатеперь — учительница, друг семьи, пятое колесо в телеге? Встреча с Морой этимутром не только смутила Лили, но и заставила осознать, что у нее в этом доменет власти, нет голоса.

— Как дела в школе? — поинтересовалась она, пытаясьразговорить Камерона.

— Нормально, — послышался предсказуемый ответ.

— Я это заслужила, — призналась Лили. — Ладно, попробуем ещераз. Как дела с твоей работой по истории государства?

— Продвигаются.

— Он еще даже не начал, — сообщила Чарли.

— Заткнись! — Камерон ткнул ее локтем.

— Не смей так с ней говорить, — предупредил его Шон.

— Может, тебе нужна помощь? — спросила Лили.

— Мне ничего не нужно. — Мальчик снова отпил колу из банки.

Лили хотела о многом расспросить Камерона. Она с интересомпослушала бы, почему он боится садиться за руль, но догадывалась, что сейчас невремя и не место для такой беседы. Лили постепенно училась обращаться с членамиэтой семьи. Очень важно было выбрать правильный момент.

Когда они проезжали мимо Эхо-Ридж, Шон остановил машину.

— Что за черт?

Лили уже вознамерилась сделать ему замечание за такиевыражения, однако, увидев поле для гольфа, потеряла дар речи. На обочине дорогистояла полицейская машина, офицер делал записи в блокноте. Кто-то взрылколесами машины часть газона, выходившую к дороге. Кроме того, газон подожгли,видимо, облив его горючей жидкостью. Во рву с водой, прилегавшем к песчаномуучастку, лежал полузатопленный карт. Сотрудники и члены клуба стояли вокруг,очевидно, пытаясь решить, с чего начать восстановление поля.

Шон открыл дверцу и вылез из машины.

— Что ты об этом думаешь? — спросила Лили у Камерона.

Он пожал плечами.

— Наверное, прошлым вечером у кого-то было много свободноговремени.

Лили почувствовала странный спазм в области желудка.

— Откуда ты знаешь, что это случилось прошлым вечером?

— Едва ли это сделали при свете дня, — сказал он.

— Не понимаю! Кому понадобилось сотворить такое?

Камерон снова пожал плечами.

— Наверное, некоторым людям просто нравится что-нибудьпортить.

В машину вернулся Шон.

— Вандализм, — сказал он. — Ущерб оценивается в пять тысячдолларов. Если окажется, что газон придется менять полностью, сумма увеличитсяв десять раз.

— Тебе нужно остаться? — спросила Лили. Тем самым она давалаему возможность улизнуть. И Шон вполне оправданно позволил бы ей самой отвезтидетей в Портленд.

— Я сказал им, что занят. — Шон пристегнул ремень. — У нихесть номер моего сотового.

По пути они строили предположения о том, что там произошло.Они пришли к заключению, что, скорее всего, преступление совершили подростки.Карт принадлежал одному из членов клуба, и тот, по словам Шона, часто оставлялего незапертым. Больше он не станет этого делать.

— Газон был такой ухоженный, — заметила Лили. — Неужели еговосстановят в прежнем виде?

— Точно таким он уже не будет.

— Это ужасно. О чем только думали эти подростки?

— Уверен, они вообще ни о чем не думали. Ну ладно. Полеможно привести в прядок. Трава после пожара будет расти еще лучше.

Дом престарелых «Голден Хиллз» находился в красивом месте, свидом на реку Колумбия и заснеженную вершину горы Худ, поднимавшуюся вотдалении. Кристел вместе с матерью выбрала это место уже давно, когда с нейслучился первый инсульт, после которого она восстановилась лишь частично. Вмарте обширный инсульт чуть не свел ее в могилу.

— Иногда, — говорила Кристел Лили, — я думаю, что ей было былучше тогда умереть.

Инсульт отнял у нее все воспоминания, все то, благодаря чемуона была собой.

Лили казалось ужасным влачить такое существование. Последолгих лет полноценной, насыщенной событиями жизни Дороти осталась прикованнойк постели и теперь даже не знала, что у нее была дочь, которая умерла, и естьвнуки, любящие ее.

— Бабушка сейчас все время лежит в кровати, — сказала ЧарлиШону, когда они подошли к козырьку над входом. — Ее даже в инвалидном креслебольше не возят.

Он взял девочку за руку.

— А какой она была, пока не заболела?

— Самой лучшей в мире. — Чарли вприпрыжку шла рядом с ним.

— Наверняка. — Шон поднял руку, и Чарли, словно в танце,покружилась, держась за нее.

— И я! — Эшли попыталась высвободиться. — И я!

Перед дверями дома престарелых Шон покружил обеих девочек, иэтот танец отразился в огромных стеклах фойе.

«Итак, в доме полный беспорядок, а его девушка остается тамна ночь, — подумала Лили. — Зато он танцует с племянницами». Она бросила взглядна Камерона: он тоже смотрел на них с легкой, загадочной улыбкой. Впрочем,улыбка исчезала, едва он понял, что Лили повернулась к нему. Она заподозрила,что он очень зол и не уверен в себе.

— Когда ты видел ее в последний раз? — спросила Лили.

— Месяц назад. Мы принесли фотографии, чтобы повесить у неев комнате. Она была довольно плоха. — Камерон сделал шаг к автоматическимдверям, и они разъехались в стороны. — Наверное, она скоро умрет. — Камеронвошел внутрь.

Несмотря на красивые сады и роскошный, современный внешнийвид здания, было очевидно, что люди проводят здесь самый тяжелый период своейжизни. Странная тишина стояла в фойе и длинных коридорах, по обе стороныкоторых располагались двери, достаточно широкие, чтобы в них проходилаинвалидная коляска. Сквозь ароматы освежителей пробивались неистребимые запахимочи и дезинфекции.

Персонал дома престарелых был не в медицинских халатах, а вобычной одежде. Лили казалось, что они похожи на стюардесс в самолете иликрупье в казино. С пациентами здесь обращались уважительно и сочувственно, иДороти сразу же обратила на это внимание — тогда она еще замечала подобныевещи.

Кристел признавала, что для нее слишком дорого содержатьмать в этом доме, но это не беспокоило ее.

Когда они направились к комнате Дороти, Лили взглянула наКамерона.

— Это было жестоко — говорить так. Надеюсь, сестры неслышали тебя.

Его ответ удивил ее.

— Если бы они могли услышать, я не сказал бы этого.