Лили тронула его за рукав. Он говорил с болезненнойчестностью и сам страдал от этого. Ей очень хотелось обнять Камерона, но она незнала, примет ли он эту ласку. Мальчик держался так, будто желал, чтобы она идругие обращались с ним как обычно, даже иногда сердились на него. В Камероне сего озлобленностью и замкнутостью Лили отчасти узнавала себя, и это тревожилоее.

— Камерон...

Чарли подбежала к ним, нарушив их уединение.

— Идем, дядя Шон. Я покажу тебе, где живет бабушка. Онасвязала мне этот свитер. Он был слишком большой: она хотела, чтобы я носила егоподольше. — Чарли развела руки в стороны, чтобы продемонстрировать всем свойрозовый кардиган. — А сейчас он мне уже почти мал.

— Тогда тебе пора перестать расти. — Шон легонько подергалплемянницу за хвостик. — Не забудь еще раз поблагодарить ее за то, что онасвязала его.

— Она ничего не поймет.

— А ты все равно поблагодари.

Комната Дороти, которую она делила еще с одной пациенткой,миссис Уизерс, была залита солнцем. К двери были прикреплены карточки ссоболезнованиями, серебристые, золотистые и белые. Когда они проходили мимо,Эшли заметила их и весело рассмеялась.

Медсестра увезла миссис Уизерс на прогулку. Кто-топодготовил Дороти к встрече: изголовье кровати подняли почти до сидячегоположения, ее одели в красивый розовый халат с шелковой лентой, завязанный вбант под специальной шиной, которая поддерживала ее шею. Волосы Дороти былипричесаны, ногти подпилены, а одеяло аккуратно покрывало ноги.

У Лили сжалось сердце. Всю жизнь Дороти была красавицей игордилась своей красотой. То, что сейчас она не осознавала своего состояния,было своего рода благом. Дороти пришла бы в ужас, если бы узнала, что будетлежать здесь, в доме престарелых, под присмотром медсестер, неспособнаяобслуживать себя. Мысль о том, что она пережила свою дочь, была бы невыносимадля нее.

— Привет, Дороти! — Лили старалась, чтобы ее голос звучалестественно. — Это я, Лили. Я привезла твоих внуков повидаться с тобой. А этоих дядя Шон.

— Мэм, — сказал он, — мне очень приятно познакомиться с вами.

Дороти моргнула, но никак не показала, что узнает их. Еелицо было неподвижным, словно маска. Шон задумчиво рассматривал фотографии,прикрепленные к стене напротив ее кровати.

Лили взяла Дороти за руку. Рука была холодная, кожа сухая итонкая, как луковая шелуха.

— Я часто думала о тебе в эти дни, Дороти. Пожалуй, кромечленов моей семьи, только ты и Кристел знали меня дольше, чем кто бы то нибыло. — Она улыбнулась, вспоминая, как ей нравилось приходить в дом Кристел,где было так уютно и мирно, где все были спокойны и доброжелательны и нигде нетаились призраки. — Ты для меня очень близкий человек. Наверное, ты и сама этознаешь.

Подняв глаза, Лили увидела, что все смотрят на нее. Онасмутилась, поняв, что слишком выдала себя.

Малышка смеялась и лепетала, бегая по комнате. Шонприсматривал за ней, а Лили подвела Камерона и Чарли к кровати бабушки.

— Я никогда не знаю, что ей говорить, — прошептал Камерон. —С тех пор, как она стала... такая... это так странно.

— Я знаю, — сказала Лили. — Просто будь самим собой.Расскажи ей что-нибудь, что помнишь о ней. Пока Дороти не заболела, она обожалатебя. Она и сейчас тебя любит, но не может показать этого так, как раньше.

Камерон остановил на ней взгляд.

— Что? — спросила Лили.

— Ничего. — Он наклонился к бабушке и неловко поцеловал ее вщеку. — Привет, ба. — Сунув руки в карманы джинсов, он снова посмотрел на Лили.— Я все равно не знаю, что говорить.

— Любое воспоминание.

Камерон снова наклонился над Дороти и что-то прошептал ей наухо. Сначала Дороти не отреагировала на его слова, но потом ее лицо смягчилось,а глаза закрылись. Издав низкий звук, она открыла глаза. Лили могла поклясться,что пожилая леди смотрит прямо на своего внука, однако опасалась принятьжелаемое за действительное. Потом снова подумала, что, может быть, Камеронуудалось установить с ней связь.

Чарли подошла и встала рядом с братом, забыв о ссоре вмашине.

— Привет, бабуля, — сказала она с серьезным выражением лица.— Меня зовут Чарли, и раньше ты это знала. На мне свитер, который ты мне связала.Я очень о тебе скучаю, бабуля. Честное слово. — Она прикоснулась к руке Дороти,а потом подвела к ней Эшли. Малышка радостно фыркнула и дотронулась до кольцана пальце бабушки, улыбаясь ей.

Сейчас Лили искренне гордилась детьми. Они относились кбабушке с любовью и уважением, держались раскованно, хотя именно так редкодержатся с тяжелобольными. Глядя на детей, Лили радовалась, что убедила всехприехать сюда.

— Мы принесли тебе новую фотографию, — сказала она. На стененапротив кровати висела доска. Кристел всегда развешивала на ней яркие,увеличенные фотографии, свои и детей, и часто меняла их, чтобы матери ненадоедало смотреть одни и те же снимки. Новый снимок, сделанный месяц назад,запечатлел Кристел, получившую наградную табличку от клуба «Ротари». В отличиеот большинства фотографий, на которых люди выглядели так, словно выполнялиуказания фотографа: скажите «сы-ы-ыр», эта была по-настоящему удачной.Великолепно одетая Кристел держала сумочку, расшитую ониксом, и улыбалась своейфирменной белозубой улыбкой, гордой и признательной.

Меняя старую фотографию Кристел на новую, Лили почувствовалана себе взгляд Шона. Потом поняла, что на нее смотрит не только он. ГлазаДороти тоже были устремлены на новое фото.

— Хорошая девочка, — произнесла она хриплым голосом. —Хорошая... дочь.

Судя по словам ее врачей и по тому, что прочла Лили вмедицинских брошюрах, такое ясное сознание было уникальным.

— Очень хорошая, правда? — сказала Лили, улыбаясь сквозьслезы. — Самая лучшая. Она любила жизнь и людей, окружавших ее.

Теперь Дороти смотрела не на фотографию Кристел, а на Лили.Подойдя к кровати, она погладила Дороти по голове.

— Ее муж умер? — тихо спросил Шон, разглядывая снимки надоске.

— Да, когда мне было одиннадцать, — сказал Камерон, указываяна фото красивого седовласого мужчины, державшего в руках приз одного изтурниров по гольфу. — Дедушка Фрэнк.

— Хороший игрок?

— Отличный. Гандикап двенадцать.

— А у тебя сейчас сколько? — спросил Шон.

— Около трех, — ответила Чарли за брата. — Я слежу.

— Неплохо, — сказал Шон.

Камерон смущенно ковырял пол носком ботинка, с которогосыпались кусочки засохшей грязи. Они провели в палате еще минут пять, покаДороти не задремала.

Грустная Чарли стояла перед доской с фотографиями; ееузенькие плечи поникли. Камерон взглянул на нее и нахмурился.