Кто-то из сидевших рядом с певцом нерешительно протянул руку– хватать. Другие, наоборот, исполнились подозрения:

– Эй, эй, погоди, добрый человек…

– Мало ли Шамарганов на свете, чем докажешь, чтозлодей?

А кто-то, самый осмотрительный, буркнул:

– Этакую грамотку кто угодно выправить мог…

Однако Посланника оказалось весьма трудно смутить. Знать, невпервые сталкивался с людским недоверием. Он даже не переступил с ноги на ногу– стоял, точно врытый, и самая спина его, обращённая к Волкодаву, источалауверенность.

– Не назвали бы меня Посланником Справедливости, еслибы я ради денег мог возвести поклёп на безвинного. Коли вы, добрые люди,снимете рубашку с того, кто развлекал вас песнями, вы увидите у него на грудивыколотое клеймо: три зубца в круге. Он успел побывать за свои прежниепреступления на каторге, и не где-нибудь, а в Самоцветных горах!

Да что они привязались к Самоцветным горам?.. досадуя,размышлял тем временем Волкодав. Услышали от кого-нибудь – и лыко в строку немедля?..

У него дома считали, что плетельщик лаптей, без разборуиспользующий лыко, очень скоро пойдёт гулять по снегу босиком. С лицедеями,даже не знавшими, что в рудниках клеймили не всех, а только опасных, да недурацкой наколкой, а калёным железом, – могло приключиться что похуже. Кпримеру, нарвались бы они на знающего человека…

Но откуда бы взяться знающему человеку здесь, на другомконце населённого мира, по ту сторону обширного океана?.. К парню, которогоПосланник поименовал Шамарганом, протянулась уже не одна пара рук, а несколько– люди захотели проверить. Причём вознаграждение за помощь Посланнику было,вероятно, вовсе не лишним.

Волкодав подумал о том, что, согласно всё тому же обычаю,если Посланник Справедливости ловил свою жертву в какой-нибудь деревне, местныйстарейшина обязан был выплатить ему немалую пеню. Своего рода овеществлённоепорицание. За то, что сами не распознали и не схватили подлого татя. Вот, сталобыть, чего ради два лицедея всё дело затеяли. А тогда, у ворот городских,проверяли, смогут ли кого обмануть. И, благодаря мне, решили, что смогут!..

…А Шамарган, не дожидаясь, пока на нём примутся рватьрубаху, сделал единственное, что ему ещё оставалось, – махнул прямовперёд, через стол. В разные стороны полетели чашки и миски с угощением,которым щедрые слушатели потчевали певца. Разлилось пиво, прямо на пол –непотребство из непотребств – шмякнулся хлеб! На то, что случилось дальше,Волкодаву показалось уже вовсе тошно смотреть. Лже-беглец попытался проскочитьмимо лже-Посланника. Видимо, ничего умней они не смогли придумать даже вдвоём.Ну нет бы хоть запустить чем-нибудь в безжалостного преследователя, хоть сольюв глаза ему сыпануть, вынуждая отвлечься, а самому тем временем броситься черезкухню!.. Так нет же, кинулся прямо к двери, словно его там осёдланная лошадьждала. И, конечно, не добежал. Кряжистый Посланник мигом оказался на пути устремительно сиганувшего парня – и живо скрутил его в три погибели, заломив заспину руку.

Среди былых унотов Волкодава не находилось ни одного, ктоуже через седмицу не смог бы преспокойно освободиться от такого захвата…Шамарган же выгнулся, поднимаясь на цыпочки и всем видом изображая лютую боль.С отчаянием пополам.

– Сходите, добрые люди, позовите кто-нибудь старосту.

На эти слова вскинулся было мальчонка, собиравший по столамгрязные мисы. Привык на побегушках быть, и тут собрался бежать. Понятно,мальчишку сразу одёрнули – ещё не хватало с сопляком чаемой наградой делиться! –и за старостой отправился один из мужчин. В разговоре мелькнуло имя илипрозвище старейшины: Клещ.

Как уж мнимый отравитель собак намеревался в дальнейшемвернуть себе свободу, оставалось только гадать. Волкодав мысленно пожал плечамии стал допивать пиво. Не было на свете уголка, где испытывали бы недостаток вобманщиках и проходимцах. На каждого внимание обращать – всей жизни не хватит…

…Пламя светильничка, ровно и весело горевшего на стеннойполице, внезапно и безо всякого предупреждения из тёпло-золотистого сталобесцветным. А потом – вот это была воистину новость – весь мир началазаволакивать непрозрачная пелена, похожая на разбавленное молоко. Волкодавкрепко зажмурился, потом даже прикрыл ладонью глаза, внутренне свирепея: НЕТ!..

Помогло. Он ощутил в крови некое освобождение и отнял отлица руку. Лохмы Шамаргана были по-прежнему льняными, а плащ Посланника бурым,и серая пыль покрывала его.

Волкодав как раз опустошил свою кружку, когда появилсястарейшина Клещ. Подняли его, похоже, с постели. Три косы, на шо-ситайнский ладукрашавшие бороду, выглядели только что наново заплетёнными, и притом впопыхах.И, ясное дело, мягкосердечия у Клеща от таких заполошных дел отнюдь неприбавилось.

– Ты кто таков? – немедля подступил он кПосланнику Справедливости.

Тот вновь, почти теми же словами, поведал об отравлениибоевого пса и о Самоцветных горах. А после добавил:

– Не велишь ли проводить нас в надёжную клеть, где ямог бы до утра присматривать за этим никчёмным? Не бойся, я не позволю емудолго оскорблять Овечий Брод своим недостойным присутствием. Уже утром яотправлюсь с ним назад, ибо мне велено доставить злоумышленника в Тин-Виленусамым скорым порядком, пока степные кланы не отбыли восвояси…

– Если бы я чего боялся, – буркнул Клещ, – ябы тут не старшинствовал. – И протянул руку: – Дай-ка сюда свою грамотку,сам сперва прочитаю!

Конечно, его требование было исполнено, но Волкодавупомстилась в движении Посланника тень неуверенности. И Шамарган – а это уже непомстилось! – больно пристально скосил глаза на двоих крепких парней,вставших подле двери… Ай да старейшина! похвалил про себя венн. НеспростаКлещом величают!

Клещ тем временем дальнозорко отвёл шуршащий лист подальшеот глаз:

– Так, так… От Горбатой улицы… от Железного ручья… отМаячной дороги… Э, а это кто тут от Селёдочного тупика изволение дал?

По мнению Волкодава, вот теперь-то двоим лицедеям следовало,более не мешкая, давать тягу. Он даже ждал, чтобы Шамарган прямо сейчас пнулловца татей в колено и во всю прыть бросился в дверь, а тот как бы за ним… Нонет, Посланник ещё попытался что-то спасти.

– Как кто? – спросил он с почти настоящимнедоумением. – Плакун Дырявый Бочонок, старшина над засольщиками! Разве тыне узнаёшь его знамя? Чайку с рыбёшкой в клюве?

– Узнать-то узнал, – проворчал Клещ, сворачиваяпергамент. – Да только Плакун всегда рисует камбалу, а тут какой-тоозёрный карась. А посему я тебе, добрый человек, вот что скажу. Клеть на ночь уменя, понятно, найдётся… А вот в город, ты уж не обессудь, тебя мои ребяткипроводят. Там и разберётесь честь честью. Там тебе и положенную награду дадут…а с меня, ежели что, потом высчитают. Ясно?.. Ну, стало быть, веди отравителясвоего.