В ее взгляде отразилась обида.

— Тебе не следует так поступать со мной, Дональд.

— Да нет, ты не поняла. Тут кое-что другое.

— Что?

— Послезавтра утром я расскажу тебе об этом подробней…

Больше вопросов Хелен не задавала.

На полпути к аэропорту она сказала:

— Пожалуйста, пойми одну вещь, Дональд: ты не обязан мненичего объяснять.

Я положил руку ей на плечо, ближе к шее, погладил его.

— Для меня достаточно знать, что ты хочешь или должен что-тосделать. И немедленно. Все, о чем я тебя прошу, — это ответ на вопрос: чем ямогу тебе помочь?

Звезды наверху дружелюбно подмигивали нам. Было прохладно,но сухой воздух бодрил. Вновь мы вместе смотрели на звезды.

Я пожелал Хелен спокойной ночи.

— Хочешь, чтобы я подождала, пока ты взлетишь?

— Я предпочел бы, чтобы ты этого не делала: холодно.

— А тебя сильно заденет, если я все-таки подожду?

— Нет, конечно.

— Мне бы хотелось проводить тебя.

— Хорошо. Пойдем.

Нам помогли разыскать самолет. Частный, не рейсовый, нотуда, куда мне было нужно, — в Лас-Вегас.

Когда самолет вывели уже на взлетную полосу и двигательначал прогреваться, Хелен взяла меня под руку, прижалась ко мне, замерла, глядяна машину, на яркие — по ее контуру — сигнальные огни. Пора подниматься наборт.

Хелен вдруг обратилась к самолету:

— Береги его, самолет! — Посмотрела на меня: — Счастливойпосадки, Дональд.

И резко отвернулась.

Я смотрел, как она уходила с летного поля, ни разу неоглянувшись.

Берта Кул, очевидно, устраивала вечеринку.

Я стоял перед дверью ее номера в отеле и прислушивался кдоносящимся оттуда смеху и журчанию голосов, — видно, номер был набит людьми, ивсе они пытались говорить одновременно.

Я постучал.

Берта Кул отозвалась: «Кто там?»

Я услышал, как мужской голос предположил: «Вероятно, мальчикпринес лед».

Щелкнул замок. Я повернул ручку и вошел.

Вот это сборище! Вся тройка Дирборнов, Пол Эндикотт, Артур иФилипп Уайтвеллы! Берта Кул, обложенная подушками, полуоткинулась в шезлонге.На ней — вечернее платье с глубокими вырезами и спереди и сзади! На мужчинах —смокинги.

Стол в центре комнаты сиял отблесками света на бутылках,бокалах, серебряном ведерке для льда. Он почти весь растаял — сидели, видно,уже долго… Пепельницы набиты сигаретными и сигарными окурками. Воздух в комнатеспертый.

Берта Кул вытаращила глаза, увидев меня.

Журчанье голосов внезапно оборвалось, будто кто-то выключилрадио.

— Черт побери, зарежьте меня огурцом — да это Дональд!

Я стоял в дверях. Народ безмолвствовал, будто застигнутые вовремена «сухого закона» любители выпить, когда к ним нагрянул офицер полиции.

Первой пришла в себя, конечно, Берта.

— Где же ты, черт побери, болтался?

— В Рино. Я нашел Корлу Бурк.

В комнате наступила, как говорится, мертвая тишина. ТолькоАнита Дирборн резко втянула в себя воздух, а Элоиза выдохнула.

Филипп Уайтвелл направился ко мне, расставив руки дляобъятья.

— Как она? Скажите мне, Лэм. С ней все в порядке?

Она не…

— Она в больнице.

— О, Господи!

— В психиатрической.

Он смотрел на меня так, словно я ему вонзил нож в грудь иповорачиваю его там, поворачиваю.

— Потеря памяти. Не знает, кто она, кто ее друзья, откудаона приехала и что вообще произошло… В остальном совершенно здорова.

— В Рино?

— В Рино.

Филипп Уайтвелл посмотрел на отца:

— Мы должны сейчас же туда…

Артур Уайтвелл провел ладонью по облысевшему лбу, пригладилволосы на голове. Повторил этот жест дважды. Кинул взгляд исподтишка на ОгденаДирборна, потом на меня.

Как вы все это проделали, Лэм? — спросил Артур.

Хелен Фрамли было известно больше, чем она сначалапризнавалась.

— А как вы из нее вытянули… м-м-м… эти данные?

У Берты Кул ответ был наготове:

— Занимаясь с ней любовью, конечно… Они просто с ума сходятпо Дональду. Что она тебе рассказала, дружок?

— Я составлю рапорт позже, — довольно резко сказал я. — Илично тебе, наедине. И в письменном виде.

Мне хотелось видеть Артура Уайтвелла, наблюдать за еголицом.

Филипп:

— Пошли, папа. Давай-ка отправляться. Нам придетсяпобеспокоиться о самолете.

— Да. Конечно, мы должны… тотчас… Она, видите ли… А естьхоть какая-то надежда на выздоровление, Лэм? — частил Артур.

— Как я выяснил, в физическом отношении она в полномпорядке. Ее амнезия чисто нервного происхождения. Врачи говорят, что она моглабыть вызвана шоком, усталостью от слишком большой работы, обостреннойнервозностью.

— Вы не сказали врачам…

— Ни единого слова.

Уайтвелл повернулся к миссис Дирборн и постарался, чтобы егослова были услышаны Элоизой и Огденом:

— Конечно, это просто… удар, то есть сюрприз. Я думаю, выпоймете.

Миссис Дирборн тут же встала.

— Конечно, Артур, конечно. Нам бы хотелось чем-нибудьпомочь. Но мы знаем, что наша помощь не требуется. С этим делом ты справишьсясам.

Ее глаза внезапно повернулись ко мне. Она пронзила меняледяным взглядом, пока я не почувствовал себя засохшей веткой дерева наутропосле снежной бури.

— Значит, вы нашли ее, — сказала она. Я кивнул.

Она холодно улыбнулась: — Могла бы и сообразить, что своеговы добьетесь… Пойдем, Элоиза.

Огден помог им одеться. Берта проводила до двери.

Миссис Дирборн остановилась, чтобы произнести дежурнуюблагодарность за приятный вечер.

Берта Кул не стала тратить время на слова. Едва дождалась,когда Дирборны выйдут в коридор, ногой захлопнула дверь.