В целом, уроки танцев были не слишком сложными, и где-то даже забавными. Во всяком случае, они мне давались намного легче ненавистного этикета. А с учетом того, что мэтр Мульонвиль не оставлял надежды меня охмурить и отволочь к алтарю, его уроки иногда превращались в фарс:

– Леди Вильгельмина, неприлично так сильно прижиматься к партнеру по танцу!

– Мэтр Мульонвиль, это голем, ему все равно!

Я явственно услышала смешок рыженькой. Остроухий мэтр закатил глаза:

– Но вы же не всегда будете танцевать с големом!

– Во дворце я буду танцевать с настоящим Арантом. Или со свекром. Или с Ширантом. Если удастся вытащить его туда.

– А если Овирсальские будут заняты, а вас в это момент пригласит придворный? Или сам король?

– Его величество давно не танцует, это известно всем. А придворный… Ну что поделать, не повет ему. Ар за свое может и шею свернуть.

– То есть, прижиматься будете вы, а пострадает ваш партнер?! Это же несправедливо!

Остроухий мэтр танца подпрыгнул на месте от возмущения. Мина на ходу пожала плечами, умудрившись не нарушить рисунок танца:

– Что поделать. Жизнь вообще несправедливая штука.

– Моя фея, вы должны плыть, как лебедушка, а не прыгать как пьяная кухарка на муравейнике!

Почему пьяная и почему именно на муравейнике, я спросить не решилась. Потому что этот остроухий мэтр принялся исправлять изображенную мною фигуру танца. И при этом без стеснения гладил меня по спине и груди. Рядом гневно сопела Мина. Говорить мэтру что-либо по поводу рук было бесполезно. Я уже попыталась сделать ему внушение, когда почувствовала сквозь десятки слоев ткани пятерню учителя на своем… гмм… мягком месте, на которое обычно и ищу приключения. В ответ услышала, что я неблагодарная. И что ему не пришлось бы мучиться и сквозь всю эту ткань нащупывать мое бедро и поправлять движение, если бы я его внимательно слушала и усваивала урок с первого раза.

Мы с рыженькой долго думали, как отучить учителя танцев распускать руки. Жаловаться Аранту не хотелось никому. А все наши замечания учителю разбивались о непоколебимое: повторите движения с первого раза, и никто вас и пальцем не тронет.

С одной стороны, логично, он вроде бы помогает и обучает. С другой стороны, поправляя мне па, поглаживать мою грудь совсем необязательно.

В конце концов решить проблему помог Емеля. Так как учитель чаще всего касался моей груди, я на ближайшее же занятие надела платье с почти вечерним декольте. Мне было не очень уютно с таким огромным вырезом, оголявшим большую часть груди. Но Мина заверила, что на балах это платье покажется детским. А еще согревало то, что в оборках прятался паук.

Как только мэтр Мульонвиль принялся поправлять мне позицию рук, его пальцы словно невзначай соскользнули мне на грудь и коснулись обнаженной кожи. Мэтр вздрогнул, словно его зацепило молнией. И на мгновение прикрыл глаза. Этого краткого мига хватило Емеле, чтобы выпутаться из плена кружев и оборок, изобразить сладкое потягивание и грозно вопросить:

– Кто посмел меня разбудить?!

Наверное, я бы могла понять и пожалеть остроухого. Но меня так достали его нахальные пальцы на всех неприличных частях моего тела, что я прямо-таки с удовольствием наблюдала, как мэтр на глазах белеет, а потом отскакивает от меня в противоположную часть зала, отведенного для уроков танцев.

С этого момента мэтр Мульонвиль лишний раз старался ко мне не прикасаться. Или прикасаться строго по делу. Потому что пару раз, как он забывался и снова его шаловливые пальчики оказывались на запретной территории, их своего кружевного гнезда выбирался Емеля. Один раз он вообще лениво шевельнул жвалами и окинул забывшегося остроухого взглядом всех восьми глаз:

– Ну? Чего ждем? Команды? Вот она: Бу!

Учителя танцев словно ветром снесло.

Благодаря помощи Емели я смогла расслабиться на этих уроках. И, наверное, поэтому у меня стало получаться лучше. А может быть еще потому, что я постоянно воображала, будто танцую в объятиях настоящего хозяина Ширанта, а не голема. И не в пустом зале некромантского особняка, а в королевском замке на балу, у всех на глазах.

Как-то так получилось, что постепенно обида на хозяина у меня прошла. И я даже начала немного за ним скучать. Разучивая па на уроках танцев, я почему-то мечтала о том, чтобы пустые глаза голема наполнились эмоциями и жизнью. Чтобы мертвые губы, умеющие только непринужденно улыбаться, вдруг приоткрылись, и хозяин спросил:

– Как твои дела? У тебя все получается? – А потом на выдохе чтоб добавил: – Я скучал…

Но голем продолжал молчать и мечты так и оставались мечтами. Сам хозяин Ширант ни разу не появился в доме некроманта. А вскоре начались совсем другие визиты. От которых мне, хоть умри, отвертеться было нельзя. В дом некроманта вереницей потянулись мои потенциальные женихи.

Ширант Овирсальский

Больше всего на свете я ненавижу приемы. А что там можно любить? Парадный зал дворца, до отказа забитый придворными лизоблюдами. Жеманные дамочки, источающие приторный запах парфюма и изображающие чопорную неприступность. А на деле готовые на все ради титула и денег. Манерные, как девицы, кавалеры, прикидывающиеся умирающими от скуки. А на деле так и рыскающие взглядом по залу в поисках жертвы. И далеко не всегда жертвами негодяев становились доступные вдовушки и легкомысленные жены аристократов. Часто в беду попадали юные провинциалки, отправленные ко двору родителями на последние деньги с наказом найти себе богатого или титулованного мужа (в зависимости от ситуации в семье).

Все это мне было до крайности отвратительно. И обычно я стойко игнорировал и намеки, и прямые приказы родителя, желавшего видеть меня в окружении короля. На все его недовольство у меня был один ответ: успею еще обрасти нужными знакомствами и связями. Меня в любом случае будут считать чудаком. А игнорировать герцога Овирсальского не посмеет никто. Вот и нечего мне сейчас тратить время на этот курятник и заранее расшаркиваться перед праздными дураками. Это действовало всегда. Кроме сегодняшнего дня.

Проигнорировать прямой приказ его Величества я не посмел. Дядюшка в общем-то лояльно относится к своей семье. Но приказ, замаскированный под вежливое приглашение посетить бал, содержал в