– Кровь! Я же чувствую!

– Не скули, – прикрикнул Лаврик. – Совершеннопустяковый надрезик, сосуды не задеты... Восемь человек, значит?

– Восемь... Автомат у каждого...

– Ну да, никаких базук, – сказал Лаврик. – Ониведь, как легко догадаться, прикинулись мирными туристами с минимумом багажа...

– Идиоты! Вы не понимаете! Они прихватили с собой четыремины! Небольшие, но мощные, прекрасно уместились в сумках... Их должны заложитьна судне, в разных точках, и, если на теплоход попытается напасть спецназ...Дистанционный взрыватель...

– Один?

– Да.

– Это уже легче, – сказал Лаврик. – Меньше хлопот.А теперь давай-ка подробнее, в деталях и частностях...

– Перевяжите скорее, скоты! Я же чувствую, кровь хлещет!

– Да ну, скорее сочится, – сказал Лаврик. – Ну, аесли перевяжем, разговор будет продолжаться столь же конструктивно?

– Да...

– Хорошо, – сказал Лаврик. – Давайте сюда аптечку.А чтобы не терять времени, ты мне прямо сейчас расскажешь о...

И посыпались точные, деловые вопросы, на которые уже безмалейшей заминки следовали вполне удовлетворительные ответы. Мазур слушалвнимательно, все это было невероятно важно для будущей работы. Но какая-точастичка сознания, жившая сейчас самостоятельно, была преисполнена не деловыхзабот, а угрюмой тоски. Он давным-давно расстался с иллюзиями – но всеравно, почему так вышло, что революционеры из романтических стран так недвусмысленнои массово подешевели?

Вот когда-то... Он прекрасно помнил себяпионером-первогодком. Помнил, как звенели голоса: «Куба, любовь моя! Островзари багровой... Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос...»

И ведь тогда все было правильно! Повстанцы были правильные,молодые, белозубые, бескорыстные. Они сбрасывали диктора и вступали в столицупод невероятное ликование толпы. Они устроили все так, что жить народу сталолучше. Они воевали так, что Мазур не боялся доверять им свою спину в знойнойжаркой Африке. Они были правы, потому что побеждали. И невозможно былосебе представить, чтобы Фидель или Че захватывали совершенно непричастныхлюдей, мирных обывателей, трясущихся от страха, требовали потом чемодан сдолларами. Почему же нынешние стали дешевыми, мелкими, безвозвратно утратившимичто-то очень важное? Из этих рассуждений естественным образом вытекалонеприятное ощущение некоей растущей, огромной неправильности. И она,неправильность эта, еще не оформившись в четкие выводы, уже настолько пугала ибыла Мазуру не по нутру, что он отогнал эти мысли, притворяясь перед самимсобой, будто вовсе ни о чем подобном не думал, полностью переключился на то,что говорил пленный.

– Ну, впечатления? – спросил Лаврик минут черезпятнадцать, когда они вышли из домика и, уже не стараясь двигаться бесшумно,зашагали через кустарник.

– Подонок редкостный, – поморщился Мазур. –Достаточно было нажать чуток...

– Э нет, родной, ни черта ты не понял в психологии, –сказал Лаврик уверенно. – Субъекты вроде него так быстро ломаются отнюдьне потому, что трусливые или гнилые. Тут другое. Мотай на ус, где-нибудь дапригодится... Понимаешь ли, они не живут обыкновенной жизнью, они борются.А будущее отложено на потом. Запрятано, как клад. В этом будущем у нихсамые ослепительные перспективы. Они все – министры, генералы, сенаторы,властители судеб и новые хозяева страны. Это чертовски завлекательно, согласись– истово верить, что в будущем ты будешь новым хозяином страны. И когда вдругзаявляются черти вроде нас, и человек понимает, что ему сейчас выпустят кишки,а значит, лично у него уже никогда не будет персонального светлого завтра... Онслишком долго жил с мечтой о грядущем торжестве и преуспеянии. Невыносимосознавать, что со смертью всего этого лишишься... Вот и ломаются. Довольнобыстро, как ты убедился.

– А ты можешь себе представить Фиделя на его месте?

– Ну, Фидель... – сказал Лаврик с задумчивым и, похоже,грустным лицом. – Фидель – это наше пионерское детство. Время было другое,неприкрыто романтичное. Нынешний революционер – циничный и насквозьпрагматичный... А впрочем, ты и сам не похож на комиссара в пыльном шлеме, а ужя тем более. Я себя слишком высоко не ставлю, но думается мне, что товарищДзержинский, узревши бы меня во всей красе, слег с инфарктом. И точно так же грянулсябы с апоплексией товарищ Ворошилов, познакомься он с тобой. Времена другие,прогресс шагает семимильными шагами – везде и во всем... Опа!

Мазур взглянул в ту сторону, куда он показывал, и по спинепрошло нечто вроде короткой ледяной судороги, не имевшей ничего общего сострахом – этакое профессиональное встряхивание, как у строевого коня,заслышавшего рев боевой трубы. У каждого проявляется по-разному, вот ивсе...

Довольно далеко от них над столичным аэропортом заходил напосадку внушительный вертолет – прекрасно обоим знакомый «Чинук спешиал», он же««эм-эйч-сорок седьмой». Транспортно-десантная громадина, способнаядозаправляться в воздухе, перевозить в брюхе «лендроверы» и чесать над землейметрах в тридцати, не выше, автоматически огибая препятствия и следуя рельефуместности. Именно такие машины использует собственная эскадрилья двадцатьвторого полка САС, базирующаяся в Херфорде.

«Вот они и объявились, – подумал Мазур. – Судя повремени, из Колумбии. Как только приземлятся, начнут работать в ударном ритме,как мы бы на их месте: короткая рекогносцировка, на позиции выдвигаютсяснайперы, начинаются переговоры, а параллельно штаб разрабатывает планштурма...»

Вот только есть некоторые нюансы, известные лишьпосвященным. Ребятки из САС при всем их опыте и серьезности – классическиесухопутчики, и акваланги – не их рабочий инструмент...

У ее величества королевы есть другие. Специальная лодочнаяслужба, СБС, свое секретное подразделение британской армии, о котором мало ктослышал и в самом туманном Альбионе. Проще говоря, «морские дьяволы».Единственные на планете спецы, которых Мазур наравне с американскими «котиками»готов был оставить на одну доску с собой. Эти способны, следует отдать имдолжное, в три секунды поставить на уши теплоход с террористами не менеекачественно, чем это сделал бы сам Мазур со своими орлами.

Но вот их как раз в Колумбии и нет. Им придется перетьсясюда с далекой родины. И в игру они вступят не раньше, чем будут исчерпаны вседругие возможности, когда станет ясно, что переговоры зашли в тупик... А ведьеще не факт, что переговоры непременно закончатся тупиком. Одним словом, как никрути, все сводится к простой истине: в любом случае Мазуру со товарищипридется торчать на берегу пару-тройку дней в условиях, когда каждый час бесценен.Ведь эти ограничения уж никак не распространяются на американцев, разыскивающихсвоего «Ската» с прежним пылом... Следовательно, придется взяться за теплоходпервыми и обезвредить тамошнюю шоблу и, как велели ум, честь и совесть нашейэпохи, не сломать при этом ни единой косточки, не отшибить ни единой печенки.Мало того, устроить так, чтобы вся восьмерка оказалась в безопасном месте, непопала в лапы здешних карающих органов. Сплетение несовместимых,взаимоисключающих требований, какого никогда прежде не было...