Он мог говорить правду, а мог и врать. Врал он мастерски ине находил в этом ничего плохого, если считал, что сие необходимо длядостижения цели. Не это меня сейчас занимало, а то, что он стоит слишкомблизко, я вижу его лицо и чувствую его запах, а ведь не думала, что судьбавновь сведет нас. Нет, я, конечно, надеялась, хоть и не хотела этого,справедливо предполагая, что ничего хорошего для меня из этой встречи невыйдет… И все же надеялась. И вот он стоит передо мной, и мне надо решать…Впрочем, я уже все решила, когда поехала сюда.

— Возможно, — спокойно сказала я, отводявзгляд. — Ну и что? Хочешь найти тех, кто тебя подставил?

— Допустим, хочу.

— Ищи, — пожала я плечами. — Перестреляй всехсвоих врагов, и что изменится? На твоем месте я бы поспешила смыться и жить втеплых краях долго и счастливо.

— Я не могу смыться, не закончив кое-какие дела.

— Ну так заканчивай их поскорее. — Я поднялась, снамерением уйти. Лукьянов схватил меня за руку.

— Помнится, однажды ты сказала, что умрешь заменя, — жестко сказал он, а я тихонько присвистнула.

— Вона как… Ну, если ты вспомнил об этом, значит, ивправду дела твои хреновы. — Я вздохнула и вновь устроилась наящике. — Рассказывай.

— Уверен, ты все знаешь не хуже меня, — хмуробросил он. Представляю, как он злился. Просить о помощи кого-либо для такогопарня все равно что бродить босиком по раскаленным углям, а просить о помощименя и вовсе никуда не годилось. — Я не убивал ее. Если хочешь знать, онамне нравилась. — Он сделал паузу, наверное, рассчитывая, что я отвечу, ноя просто сидела и ждала, что он скажет дальше. — Ее убили, чтобыподставить меня. — Он опять сделал паузу и добавил:

— Ты мне не веришь?

Великое достижение для такого парня: он интересовался моиммнением, как будто оно для него что-то значило. Голос его при этом звучалстранно, что-то в нем было такое… только голос выдавал его состояние, оннервничал, а возможно, и боялся. Странно думать о Лукьянове такое, но, в концеконцов, он всего лишь человек…

— Почему же? — удивилась я. — Ты вполне могсказать правду, для разнообразия, и девушка могла тебе понравиться. И тебядействительно могли подставить. Если честно, я почти уверена в этом. То естькое-что позволяет мне думать, что так оно и есть..

— Кое-что? — устраиваясь напротив меня накорточках, спросил Лукьянов.

— Ага. — Я взглянула на часы. — Обсуждать всеэто сейчас не стоит. Ребятишки могут оказаться умнее, чем мы думаем. — Яподнялась и пошла к двери. — Надеюсь, у тебя есть безопасное убежище. Знаятебя, я почти уверена: ты об этом позаботился. — Он не ответил, и ярасценила это как согласие. — Так вот. Я разберусь, что за хреньпроисходит и кому понадобилось подставлять тебя, но на это понадобится время.Трудно сказать, сколько, может, неделя, может, месяц, а может, пара дней.

— И ты предлагаешь мне все это время отсиживаться вкакой-нибудь норе? — хмыкнул он. Лукьянов ужасно самолюбив, и сейчас егосамолюбие было задето.

— А ты что хочешь?

— Чтобы мы…

— Не пойдет, — перебила я. — Местоимение «мы»к нашему случаю не подходит.

— Ты мне не доверяешь? — вроде бы удивился он.

— А у тебя могут быть в этом сомнения? — в своюочередь, удивилась я. — Мне не нужен напарник, за которым надоприглядывать двадцать четыре часа в сутки. Если тебя мое предложение неустраивает…

— Не устраивает, — зло сказал он.

Я пожала плечами и шагнула к двери, а он опять схватил меняза руку.

— Наслаждаешься ситуацией, да? Наконец-то я в дерьме посамые уши…

— И что в этом для меня хорошего? — удивиласья. — Постарайся не задавать дурацких вопросов. И не звони мне, это опасно.Если мне повезет, ты об этом узнаешь очень быстро.

Теперь он ничего не ответил, и это позволило мне спокойнопокинуть чердак.

Ритка открыла сразу, как будто все это время паслась удвери.

— В чем дело? — жарко зашептала она. — Я тутчуть с ума не сошла.

— Ритка, ты хороший человек? — спросила я.

— Ну… — нахмурилась она.

— Возьми на время мою собаку.

— С какой стати?

— Работы полно. Сашка сидит дома и злится на меня.

— Чего ты мне лепишь? — взорвалась она и потащилав кухню. Из гостиной выглянул ее супруг, но Ритка захлопнула дверь перед егоносом, а я порадовалась за Сашку, он устроился в кресле перед телевизором,заботливо прикрытый пледом.

— Ты хороший человек, — удовлетворенно кивнулая. — Моя собака в надежных руках.

— Немедленно объясни, что происходит.

Зная Риткину безотвязность, я понимала, что рассказать ейчто-то придется, и теперь прикидывала, что стоит поведать ей, а что лучшеутаить.

— Понимаешь, тут такая штука, — заунывно началая. — В этом деле открылись кое-какие… короче, дельце малоприятное.

— А что Дед? — нахмурилась Ритка.

— Дед, как всегда, темнит и в руки не дается… Я лезу нев свое дело, что не очень-то приятно, поэтому Сашке лучше пожить у тебя.

— Ты… — Ритка сглотнула, глядя на меня спечалью. — Ты хочешь помочь ему? — наконец-то выговорила она.

— Кому? — попыталась я выглядеть удивленной.

— Брось. Ты что, забыла, где я работаю? Ольга… — Онавзяла меня за руку, бестолково теребила пальцы, похоже, совершенно этого незамечая. — Он… убийца. И он тебя не любит. Ты это знаешь лучше меня. Будьэто иначе, он бы тебя никогда не бросил. Таких, как ты, не бросают.

— Не преувеличивай, — оптимистично улыбнуласья. — Всех бросают. И я не собираюсь ему помогать. Я просто хочуразобраться. Это не одно и то же. А теперь я пойду, ладно?

— Подожди, — жалобно попросила она, так жалобно,что у меня дрогнуло сердце. — Поговори со мной. Черт возьми, по-твоему, ягожусь лишь на то, чтобы посидеть с твоей собакой?

— Зря ты так, — вздохнула я. — Я тебя люблю.И это просто дело, каких было с десяток. Я разберусь, честно. А потом мы стобой поболтаем. — Я поцеловала ее и заспешила к двери.