обращение с моей женой взметнуло внутри волну гнева. Всех убью! Никто не уйдет живым.

– Сегодня Праздник Эльдруны, – ответил, глядя на меня свысока. Храбрился, потому что я в цепях и ошейнике, именно он поглощает мою магию. – Иноверец и девчонка – отличное подношение богине.

Натянув цепи, я ухмыльнулся.

– С чего ты взял, собака, что мы позволим принести себя в жертву какой-то снежной бабе?

В ответ юрд размахнулся и ударил меня под ребра, прямо в солнечное сплетение. Удар вышел крепким, но я устоял. Цепи тянулись с потолка, сковывая запястья, другие охватывали лодыжки и крепились кольцами к стене. Я казался пленником, выставленным на невольничьем рынке перед толпой оборванцев.

– Научи его уважению, Легер, – пробасил тот, что держал Фардану за локоть. Я представлял, как по нежной коже плывут синяки от его грязных пальцев, и злился все сильней. Жаль, что злость сейчас не поможет. Лучше лишний раз их не провоцировать, чтобы не вздумали отыграться на Фарди.

Такие ведь только и могут, что женщин обижать. А, столкнувшись с сильным противником, бегут, обмочив штаны.

– С радостью, – оскалился тот, будто только этого и ждал.

Вынул из-за пояса нож и покрутил истершуюся рукоять.

– Девка будет смотреть.

Фарди попыталась вырваться, но ее скрутили сильней. Юрд зашипел на ухо что-то мерзкое. Мы с княжной смотрели друг на друга, и в глазах ее я прочел немой призыв. Ничего, милая. Потерпи немного. Я снова натянул цепи, убеждаясь, что металл держит крепко и почти не дает шевелиться. Арховы выродки.

Острое лезвие распороло кожу на груди – обжигающим ручейком полилась кровь. Юрд повел нож ниже, делая длинный надрез.

– Отречешься от своего лжебога, и не будешь страдать.

Голос этого Легера дребезжал от предвкушения забавы, он упивался мнимой властью. Слабак.

Я скрипнул зубами.

– Прекратите! – закричала Фарди, дергаясь в лапах врагов.

– Ты можешь остановить мучения, отрекшись от своего бога и признав истинную владычицу этого мира.

– А больше ничего не хочешь?

Злобно выдохнув, юрд прочертил вторую кровавую дорожку на груди.

– Эй, Легер, – окликнул его бородач, стоявший в углу. – Так он истечет кровью и не доживет до церемонии. Южане слишком упрямые, ты их хоть на лоскуты покромсай, будут стоять на своем.

Тот, кого называли Легером, осклабился недовольно и обратился ко мне:

– Раз ты такой упрямый, то может, нам стоит немного порезать ее? – в два шага достиг Фарданы и коснулся острием подбородка. Та брезгливо дернулась и опалила его ненавидящим взглядом. – Разденьте девку!

Широко распахнутый, затравленный взгляд ранил сильнее ножа. Она не произнесла ни звука, только побледнела.

– Делайте со мной что хотите, только не смейте трогать мою жену… – произнес, сгорая от гнева. Он заструился лавой по венам и жилам. – Она носит ребенка. Или вы горазды только с беременными драться? Они ведь отпора не дадут.

Юрды переглянулись, а Легер вскинул бровь и усмехнулся. Судя по всему, он был главарем этой шайки. После метнул плотоядный взгляд на Фардану.

– Может, тогда нам стоит вырезать из ее чрева дитя иноверца? Как думаете, парни, богиня обрадуется?

– Лучше подождать, пока щенок родится, а потом принести в жертву обоих, – предложил тот самый бородач. А ведь он показался мне самым здравомыслящим. Ну ничего, он только что сам подписал себе смертный приговор.

– Если твоя подстилка действительно носит дитя, то она может получить отсрочку. Но надо убедиться, что ты не врешь. Кликните эту ведьму Гельтюр! Пусть ее осмотрит.

На лице северянки отразилась нешуточная паника, Фарди ругалась на чем свет стоит и упиралась ногами в пол, когда юрды волокли ее к выходу.

– Я не позволю вам себя трогать! Уберите руки! – отчаянный крик вспорол воздух, и я зажмурился, загоняя эмоции глубже.

Сейчас моя ложь раскроется. Не сделал ли я только хуже?

Казалось, прошла целая вечность. Я начинал чувствовать, как тянет и жжет раны, как кровь капает на пол, заливая сапоги. Наконец, в коридоре послышалась возня, и северянку затолкали обратно – всклокоченную, раскрасневшуюся, как будто после жаркой драки.

– Она вырвала Гельтюр почти все волосы… – бубнили со злостью. – Бешеная сука…

– А твоя женушка, оказывается, все еще девственница! – обличающе выкрикнул Легер. – Ты ей ребенка пальцем, что ли, сделал? – И стая юрдов расхохоталась.

– Может, распечатаем ее у него на глазах? Чего добру пропадать?

– Если он сам не может, то давай покажем грязному южанину, как это делается!

Кто-то рванул на Фарди рубашку, она пнула ногой наугад…

– Не смейте ее трогать, иначе, клянусь, сожгу все ваше селение вместе с детьми и женщинами! – прорычал я, дергаясь в цепях.

Меня переполняла такая жгучая злоба, что звенело в голове. Она текла лавой по венам, искры сновали под кожей – я готов был исполнить обещание без раздумий. Ошейник раскалился, и только тогда послышался голос бородача:

– Невинные девы ценятся богиней больше. Довольно! Вы же не хотите разгневать Эльдруну, подсунув шлюху?

Когда волна юрдских псов с явной неохотой отхлынула, Фардана оказалась стоящей на коленях. Она прижимала рубаху к груди, низко опустив голову. Тело сотрясала нервная дрожь.

Убью… Никому не будет пощады.

Недовольно ворча, толпа покидала темницу. Легер бросил презрительно:

– У вас есть время до ночи. Потом мы вернемся, иноверец.

Загрохотал замок.

– Твари бешеные, – процедила Фардана, поднимаясь с пола и подходя ближе. Взгляд упал на раны, и она поморщилась. – Сказать, что я беременна – не самая лучшая твоя затея.

Возразить было нечего, поэтому я просто извинился. Но в тот момент я был готов сказать и сделать что угодно, лишь бы они ее не мучили. И да, сейчас я чувствовал странное облегчение от того, что мою жену прежде не касался ни один мужчина. Не самая нужная и важная в нашей ситуации мысль, но она не покидала голову. Выходит, Фарди врала.

Она наклонилась и подняла какую-то тряпку – ей оказалась моя рубашка. Ловко разорвав на лоскуты, северянка попыталась остановить кровь. Я откинул голову назад, сдерживая стон.

– Не надо пачкаться.

– Лучше молчи, дурак! – прошипела разъяренной кошкой. – Надо придумать, как выбраться из ямы, в которую мы угодили. По твоей, между прочим, милости!

Фардана

Руки дрожали, когда я промокала кровь – разрезы выглядели слишком чужеродно на его коже. Когда Легер с наслаждением уродовал тело южанина, мне было невыносимо больно, будто это моя кровь капала на грязный каменный пол.

– Почему это по моей? – удивился Фрид.

– Потому что если бы ты не появился в моей жизни, сейчас я была бы в Хеде. В безопасности. А ты сидел бы на своем юге, попивая вино на берегу