Когда Маккуин узнал, что клочок письма, которое они тактщательно сожгли, уцелел и что в нем упоминалось о деле Армстронгов, он тут жесообщил об этом остальным. Это обстоятельство сразу поставило под угрозуграфиню Андрени, и ее муж поспешил подделать свой паспорт. Тут их во второй разпостигла неудача. Они договорились все, как один, отрицать свою связь ссемейством Армстронг. Им было известно, что я не смогу проверить их показания,и они полагали, что я не буду вникать в детали, разве что кто-то из них вызовету меня подозрения.

Осталось рассмотреть еще одну деталь. Если предположить, чтоя правильно восстановил картину преступления – а я верю, что именно так и есть,– из этого неизбежно следует, что проводник был участником заговора. Но в такомслучае у нас получается не двенадцать присяжных, а тринадцать. И вместообычного вопроса: «Кто из этих людей виновен?» – передо мной встает вопрос:«Кто же из этих тринадцати невиновен?» Так вот, кто же этот человек?

И тут мысль моя пошла несколько необычным путем. Я решил,что именно та особа, которая, казалось бы, и должна была совершить убийство, непринимала в нем участия. Я имею в виду графиню Андрени. Я поверил графу, когдаон поклялся мне честью, что его жена не выходила всю ночь из купе. И я решил,что граф Андрени, что называется, заступил на место жены.

А если так, значит, одним из присяжных был Пьер Мишель.

Чем же объяснить его участие? Он степенный человек, многолет состоит на службе в компании. Такого не подкупишь для участия в убийстве. Араз так, значит, Пьер Мишель должен иметь отношение к делу Армстронгов. Но воткакое, этого я не представлял. И тут я вспомнил о погибшей горничной – ведь онабыла француженкой. Предположим, что несчастная девушка была дочерью ПьераМишеля. И тогда объясняется все, включая и выбор места преступления. Чьи роли вэтой трагедии оставались нам еще неясны?

Полковника Арбэтнота я представил другом Армстронгов. Он,наверное, воевал вместе с полковником. О роли Хильдегарды Шмидт в домеАрмстронгов я догадался легко. Как гурман, я сразу чую хорошую кухарку. Ярасставил фрейлейн Шмидт ловушку, и она не замедлила в нее попасть. Я сказал,что убежден в том, что она отличная кухарка. Она ответила: «Это правда, все моихозяйки так говорили». Но когда служишь горничной, хозяйка не знает, хорошо литы готовишь.

Оставался еще Хардман. Я решительно не мог подыскать емуместа в доме Армстронгов. Но я представил, что он мог быть влюблен вофранцуженку. Я завел с ним разговор об обаянии француженок, и это произвелоожидаемое впечатление. У него на глазах выступили слезы, и он притворился,будто его слепит снег.

И наконец, миссис Хаббард. А миссис Хаббард, должен вамсказать, играла в этой трагедии весьма важную роль. Благодаря тому, что оназанимала смежное с Рэтчеттом купе, подозрение должно было прежде всего пасть нанее. По плану никто не мог подтвердить ее алиби. Сыграть роль заурядной, слегкасмешной американки, сумасшедшей матери и бабушки, могла лишь настоящаяартистка. Но ведь в семье Армстронгов была артистка – мать миссис Армстронг,актриса Линда Арден. – И Пуаро перевел дух.

И тут миссис Хаббард звучным, вибрирующим голосом, стольотличным от ее обычного голоса, мечтательно сказала:

– А мне всегда хотелось играть комедийные роли. Конечно, сумывальной сумочкой вышло глупо. Это еще раз доказывает, что нужно репетироватькак следует. Мы разыграли эту сцену по дороге сюда, но, наверное, я тогдазанимала четное купе. Мне в голову не пришло, что засовы могут помещаться вразных местах. – Она уселась поудобнее и поглядела в глаза Пуаро. – Вы знаете онас все, мсье Пуаро. Вы замечательный человек. Но даже вы не можете представитьсебе, что мы пережили в тот страшный день. Я обезумела от горя, слуги гореваливместе со мной… полковник гостил тогда у нас. Он был лучшим другом ДжонаАрмстронга.

– Джон спас мне жизнь в войну, – сказал Арбэтнот.

– И тогда мы решили – может быть, мы и сошли с ума, не знаю…но мы решили привести в исполнение смертный приговор, от которого Кассеттиудалось бежать. Нас было тогда двенадцать, вернее, одиннадцать – отец Сюзанныбыл, разумеется, во Франции. Сначала мы думали бросить жребий, кому убитьКассетти, но потом нашему шоферу Антонио пришла в голову мысль о судеприсяжных. А Мэри разработала весь план в деталях с Гектором Маккуином. Онобожал Соню, мою дочь… Это он объяснил нам, как Кассетти с помощью денегулизнул от расплаты.

Немало времени ушло на то, чтобы осуществить наш план.Сначала нужно было выследить Рэтчетта. Это в конце концов удалось Хардману.Затем мы попытались определить на службу к Кассетти Гектора и Мастермэна илихотя бы одного из них. И это нам удалось. Потом мы посоветовались с отцом Сюзанны.Полковник Арбэтнот настаивал, чтобы нас было ровно двенадцать. Ему казалось,что так будет законнее. Он говорил, что ему претит орудовать кинжалом, но емупришлось согласиться с тем, что это сильно упростит нашу задачу. Отец Сюзанныохотно к нам присоединился. Кроме Сюзанны, у него не было детей. Мы узнали отГектора, что Рэтчетт вскоре покинет Восток и при этом обязательно поедет«Восточным экспрессом». Пьер Мишель работал на этом экспрессе проводником –такой случай нельзя было упустить. Вдобавок тем самым исключалась возможностьнавлечь подозрения на людей, не причастных к убийству. Мужа моей дочери,конечно, пришлось посвятить, и он настоял на том, чтобы поехать с ней. Гекторуудалось подгадать так, чтобы Рэтчетт выбрал для отъезда день, когда дежурилМишель. Мы хотели скупить все места в вагоне Стамбул – Кале, но нам не повезло:одно купе было заказано. Его держали для директора компании. Мистер Харрис –это, конечно же, выдумка чистейшей воды. Видите ли, если бы в купе Гектора былпосторонний, это нам очень помешало бы. Но в последнюю минуту появились вы… –Она запнулась. – Ну что ж, – продолжала она. – Теперь вы все знаете, мсьеПуаро. Что вы собираетесь предпринять? Если вы должны поставить в известностьполицию, нельзя ли переложить всю вину на меня, и только на меня? Да, я охотнопроткнула бы его кинжалом и двенадцать раз. Ведь он виновен не только в смертимоей дочери и внучки, но и в смерти другого ребенка, который мог бы жить ирадоваться. Но и это еще не все. Жертвами Кассетти были многие дети и до Дейзи;у него могли оказаться и другие жертвы в будущем. Общество вынесло емуприговор: мы только привели его в исполнение. Зачем привлекать к этому делувсех? Они все верные друзья – и бедняга Мишель… А Мэри и полковник Арбэтнот –ведь они любят друг друга…

Ее красивый голос эхом отдавался в переполненном вагоне –низкий, волнующий, хватающий за душу голос, многие годы потрясавшийнью-йоркскую публику.

Пуаро посмотрел на своего друга:

– Вы директор компании, мсье Бук. Что вы на это скажете?

Мсье Бук откашлялся.

– По моему мнению, мсье Пуаро, – сказал он, – ваша перваяверсия была верной, совершенно верной. И я предлагаю, когда явится югославскаяполиция, изложить эту версию. Вы не возражаете, доктор?