— Да, милорд. Вам остается только обещать мне, что, в случаеих анонимного возвращения, вы тут же прекратите расследование.

Лорд Элловей изучающе посмотрел на Пуаро.

— Вы имеете в виду: по выплате некоторой суммы?

— Нет, милорд, никаких выплат — все совершенно безвозмездно.

— Разумеется, самое главное: вернуть их, — нерешительнопроговорил лорд Элловей. Он выглядел вконец растерянным.

— В таком случае я настойчиво рекомендую вам соглашаться. Обисчезновении документов известно лишь вам, адмиралу и вашему секретарю.Следовательно, и об их возвращении необходимо знать только вам троим. Можетевсецело рассчитывать на мою поддержку. Оставьте тайну мне. Вы просили менявернуть бумаги — я это сделал. Больше вы ничего не знаете.

Пуаро поднялся и протянул Элловею руку.

— Милорд, — торжественно произнес он, — знакомство с вами —большая честь для меня. Я верю в вас. Верю в вашу преданность интересам Англии.Вы будете править ею твердой, уверенной рукой.

— Мосье Пуаро, клянусь вам, что так и будет. Не знаю,достоинство это или недостаток, но я верю в свои силы.

— Таково свойство всякого великого человека. Я сам такой, —напыщенно заявил Пуаро и надулся не хуже индюка.

Через несколько минут к крыльцу подкатила машина, и лордЭлловей, стоя на ступенях, распрощался с нами, пожалуй, даже сердечней, чемкогда встречал.

— Великий человек, Гастингс, — заметил Пуаро, когда мытронулись. — Редкое сочетание изощренного ума и могучего духа. Тот самыйчеловек, который нужен Англии в эти тяжелые времена.

— Совершенно с вами согласен, Пуаро — но как вы моглипоступить так с леди Джулиет? Ей ведь придется теперь возвращать чертежи прямоЭлловею! Что она подумает, узнав, что вы уехали, не сказав ей ни слова?

— Гастингс, я хочу задать вам один вопрос, — повернулся комне Пуаро. — Почему, по-вашему, леди Вэйрдейл не смогла отдать мне бумаги сразуже?

— Ну, у нее их с собой не было.

— Именно. А сколько времени ей потребовалось бы, чтобыпринести их из своей комнаты? Ну, хорошо: из тайника, расположенного где-то вдоме? Можете не отвечать. Я скажу вам: примерно две с половиной минуты. Иоднако, она попросила десять. Почему? Очевидно, ей нужно было получить ихсначала у другого человека, которого требовалось еще убедить.., или уговорить.И кто же может быть этим человеком? Очевидно, что не миссис Конрад, а кто-то изее собственной семьи — муж или сын. Так кто же из них? Леонард Вэйрдейл заявилнам, что, после того как все разошлись, отправился прямо в постель и«отключился». Но мы-то знаем, что это не так. Предположим, его мать зашла кнему в комнату и обнаружила ее пустой. Она поспешила вниз, вся во власти дурныхпредчувствий, поскольку лучше других знает, что от сыночка можно ждать чегоугодно. Она не нашла его, и позже, услышав, как он утверждает, что вообще невыходил из комнаты, решила, что именно он и похитил документы. Отсюда —разговор со мной. Но, друг мой, — продолжил Пуаро, — нам известно больше, чемей. Мы-то знаем, что ее сын не мог оказаться в кабинете, поскольку был занят вэто время амурами с прелестной горничной. И, хотя его мать об этом не знает, уЛеонарда Вэйрдейла есть алиби!

— Но, послушайте, Пуаро, кто же тогда выкрал бумаги? Вы жевсех исключили: горничную, миссис Конрад, леди Джулиет, а теперь еще и ее сына…

— Именно. Напрягите свои серые клеточки, друг мой. Решениепрямо перед вами.

Я беспомощно покачал головой.

— Ну, давайте же, Гастингс! Думайте. Ну, хорошо, смотрите:Фицрой выходит из кабинета, оставив чертежи на столе. Несколькими минутамипозже в кабинет входит лорд Элловей. Он подходит к столу — и бумаг нет.Возможны только два варианта: или Фицрой не клал чертежи на стол, а сунул их вкарман, что было бы совершенно нелогичным, поскольку, как заметил лорд Элловей,у него было сколько угодно возможностей снять с них копию — или же бумагилежали на столе, когда к нему подошел лорд Элловей, и в этом случае они оказалисьуже в его кармане.

— Значит, чертежи украл лорд Элловей? — вскричал я,совершенно ошеломленный. — Но зачем же, зачем?

— Разве не вы говорили мне о том давнишнем скандале? Вы ещесказали, что Элловей сумел доказать свою невиновность. Но что, если в тойистории все же была доля правды? Политик такого уровня должен быть абсолютночист, Гастингс. Если бы это всплыло сейчас, да еще с новыми подробностями,карьере лорда Элловея пришел бы конец. Предположим, друг мой, что егошантажировали и в качестве откупа потребовали чертежи новой подводной лодки.

— Грязный предатель! — вскричал я.

— Да нет же, Гастингс, нет же. Он умный и изобретательныйчеловек. Предположите, друг мой, что он скопировал эти чертежи, внеся в каждуюдеталь — он ведь талантливый инженер — некоторые изменения, делающие всюконструкцию практически неработоспособной. Потом, я думаю, он передал чертеживражескому агенту — миссис Конрад. Однако, чтобы не возникло ни малейшихсомнений в подлинности этих бумаг, нужно было инсценировать кражу настоящих.Заметьте, что лорд Элловей сделал все возможное, чтобы отвести подозрение отсвоих гостей, якобы их украл кто-то проникший в кабинет из сада. К сожалению,он не смог преодолеть упрямства адмирала, после чего главной заботой лордаЭлловея стало уберечь от подозрений Фицроя.

— Все это только догадки, — возразил я.

— Нет, друг мой, это психология. Человека, передавшего врагуподлинные чертежи, вряд ли бы особенно беспокоило, на кого падет подозрение. Ипотом, почему, по-вашему, он так хотел скрыть от миссис Конрад подробностиисчезновения? Потому, друг мой, что поддельные чертежи он передал ей раньше,чем была инсценирована их кража, и она ни в коем случае не должна была узнатьоб этом.

— Опять догадки, — с сомнением протянул я.

— Поверьте, друг мой, все так и было. И потом, мы с лордомпоговорили, а великие люди всегда поймут друг друга… Вот и он все понял. Самиувидите.

И я действительно однажды кое-что увидел. В день, когда лордЭлловей был назначен премьер-министром, Пуаро получил чек и фотографию, накоторой было написано: «Моему деликатному другу Эркюлю Пуаро — от Элловея».

Похоже, новый тип подводной лодки вызвал настоящий ажиотажна флоте. Говорят даже, что она произвела подлинную революцию в оснащениивоенно-морских сил. Известно также, что некоторые иностранные державы пыталисьсконструировать нечто подобное, но потерпели сокрушительную неудачу.

И все равно я до сих пор считаю, что Пуаро действовалнаугад. Боюсь, не вошло бы это у него в привычку!