Но спускался он довольно бодро,твердо запретив себе смотреть вниз. Ступенька-вторая-третья…Ступенька-вторая-третья…

Надо поймать ритм. Не считать всеступеньки до конца, станет страшно. Раз-два-три. Раз-два-три. В ритме танго…Нет, танго четырехдольный. В ритме вальса. Раз-два-три…

Когда очередное «три» не нашло подногой ступеньки, Валентин позволил себе посмотреть вниз.

Слегка помятая крыша темно-краснойлегковушки была, на его взгляд, далековато. Метров пять.

— Давай повисни на руках! —подбодрила его Лена. — Совсем не больно!

Ну да, по сравнению с пулей — должнобыть не больно.

Валентин спустил вниз ноги.

Повис на руках.

Осторожно перенес одну руку наступеньку ниже.

Ничего… несложно…

Он отпустил руку, которой держалсяза верхнюю ступеньку.

И сорвался.

Секундный испуг даже не дал временина крик. По ногам больно ударило, он стал заваливаться на спину, инстинктивносогнулся, скорчился в позе эмбриона, закрыл глаза.

— Долго будешь лежать? — спросилаЛена.

Валентин приподнял голову.

Изрядно промяв крышу машины, онлежал в образовавшейся впадине.

— Черт, перепугался… — Он осторожновыпрямился, сполз с крыши на асфальт. Вроде бы ничего не болело. Только пяткиныли. — Извини, растерялся…

— Ты здорово спрыгнул, — похвалилаЛена. — Лихо. Я кувыркалась, как дура пьяная…

— Попался бы мне водитель, что тутмашину оставил — расцеловал бы, — сказал Валентин.

— Целуй, — доставая ключи, сказалаЛена. — Это я оставила. Именно на такой случай.

Валентин не нашелся что сказать.

Впрочем, Лена поцелуев не ждала.Пискнула сигнализация, она открыла дверь со стороны водителя, села за руль.Валентин занял место рядом. Дверью пришлось несколько раз сильно хлопнуть,чтобы она закрылась.

— Деформировало слегка кузов, —сказала Лена, заводя мотор. — Ничего… железка — она и есть железка… выправлю.

Изнутри крыша была горбом вмята всалон. Хорошо еще, что машина была без люка в потолке.

— Я думала, ты долго будешьколебаться, — продолжала Лена. — А ты так… споро…

— Там человек на крышу вылез. Спистолетом, — сообщил Валентин.

— Ясно. Пристегнись. — Ленамгновенно вдавила газ, Валентина вжало в кресло. — У меня не броневик, так чтосваливаем…

Промелькнул двор, негодующе кричащаячто-то бабка, выходившая из подъезда и вынужденная пропустить автомобиль.Радостно залаял, забился на поводке пудель, которого выгуливала девушка изсоседнего подъезда…

Через несколько секунд Лена ужевыехала на улицу, мгновенно ушла в левый ряд, проскочила под желтый сигналсветофора, подрезала черную «бэху» и выставила в окно большой палец в ответ нанегодующий сигнал оскорбленного водителя.

— Да ты… гонщица… — сказал Валентин,торопливо пристегиваясь.

— Я — водила. Это работа такая, —протискиваясь между «КамАЗом» и его дефективной родственницей «Окой», сказалаЛена.

— Будет здорово, если мы неразобьемся…

— Будет еще лучше, если мы уйдем отпогони.

— Какой погони?

— «Лексус». Черный джип, рванул занами из двора.

Валентин обернулся.

Да, сзади и впрямь перестраивалсячерез поток машин здоровый черный джип.

— За нами?

— А за кем еще? Он светофор накрасный прошел, чуть «форду» морду не снес…

— Боже мой, а я еще думал, что умеюводить машину…

— Тебе это хобби, а мне — работа…Сейчас уйдем.

— Ты в гэбэшной наружке не работала?

— Бабушка моя работала.Бабушка-наружка, мы с братом ее так в детстве звали…

— Серьезно? — выдавил Валентин.

Лена помолчала, потом ответила:

— Да нет. Вот это я как раз гоню…

Они оторвались от «лексуса» минутчерез пять. Оторвались классически, на светофоре — внедорожнику, с егогабаритами, не помог держаться вровень с Леной даже мощный мотор. На второмповороте после светофора Лена ушла на параллельную улицу, нырнула в туннель, выскочилана Третье кольцо и затерялась в потоке машин.

— И куда теперь? — покорно спросилВалентин.

— Ты мужик или кто? — удивиласьЛена. — Я свое дело сделала, теперь давай ты, придумывай. На прием к знакомомудепутату или в редакцию большой газеты…

— Ну давай… в «Комсомолку», у менятам есть знакомые…

— Да шучу я, — сказала Лена,помолчав. — Какие газеты, какие депутаты… Ты же понимаешь, что мы чем-то неугодили чужим. Захотят — в президентском бункере тебя достанут… Ну или приедетвслед за нами бригада санитаров и предъявит бумаги о том, что мы уже лет десятькак лечимся в психушке…

— Но нам помощь, — сказал Валентин.Стукнул кулаком по мягкому пластику приборной панели. — Мы же не можем бегатьот них, как мыши от кота! Один раз получилось, в следующий раз не выгорит. Намнужна сила, понимаешь? Настоящая сила!

— И где ее взять? — фыркнула Лена. —Такую настоящую, чтобы ее испугались инопланетяне? Это же должна быть силатакого же масштаба!

Валентин повернулся к ней.

— Ленка… а ты умница! Ты самапоняла, что сказала?

Она поразмыслила несколько секунд,не отрывая взгляда от дороги.

— Нет, если честно. У меня нетзнакомой инопланетной цивилизации, способной прийти на помощь…

— Ошибаешься, Ленок. Есть. И у тебяесть. И у меня.

— Да ты рехнулся… — пробормоталаона. — Катран… ты это всерьез?

— Конечно, — сказал Валентин. — Нами впрямь никто не поверит. А если и поверит — то не сможет помочь. Кроме нассамих. Вот мы — поверим. И мы можем помочь. Потому что где-то там, в космосе,тысячи людей на тысячах боевых кораблей. И все они, как ни крути, обижены. Всехих немножко обманули.

— Но как мы… — Лена осеклась.

— Именно так, — сказал Валентин. —Сама ведь рассказывала, как с собой поговорила. Придется повторить. И попроситьпомощи.

— Ты думаешь, они смогут?

— Откуда мне знать? Но если ониузнают, что мы здесь в опасности — у них будет стимул. И неплохой!