– Ну, это мы еще посмотрим, – произнес он тихо впустоте кабинета, выдержанного в синих тонах. – И насчет краха, и насчетнеизбежности… Я вам покажу неизбежность…

Он еще долго сидел, не зажигая лампу, пока в кабинете нестало почти темно. Значит, на той стороне – все еще белый день. Время там идетпо-своему, когда здесь ночь, там день, и наоборот. Пойти бы на балкон,полюбоваться издали чужой беззаботной жизнью, но времени снова нет…

Когда пробили в углу высокие часы, он вздохнул и поднялсяиз-за стола. Прихватил Доран-ан-Тег, пошел к выходу, бесшумно ступая в мягкихсапогах из тисненой ратагайской кожи.

Главный коридор – слева почти сплошь окна во всю высоту стен– был залит бледно-золотистым лунным светом, его широкие полосы перемежалисьредкими полосками чернильной темноты. Слева, под высоким апельсиновым деревом вмассивной кадке, что-то ворохнулось, оттуда в полосу света вышел здоровенныйчерный баран с рогами в три витка, остановился, глядя куда-то в сторону, стаким видом, словно согласно неизвестной здесь пословице высматривал, нет липоблизости новешеньких ворот.

Сварог, не сбиваясь с шага, громко стукнул древком топора вмраморную плиту пола, и баран мгновенно исчез, словно повернули некийвыключатель, а Сварог преспокойно пошел дальше, не отвлекаясь на привычныедетали интерьера. Наступало примечательное времечко – последняя неделямесяца Фиона, полнолуние, то бишь полносемелие и все дворцовые призраки, какобычно в это время года, являлись наперебой. Все они были давно известны, иныене одну сотню лет, все наперечет, и, допускайся во дворец туристы, давным-давноэти наваждения были бы занесены в путеводители.

В этом здании, кроме безобидного барана, обитали еще под главнойлестницей, в каморке – два мерзавца былых времен, барон Витер и капитанГадарат, лет сто пятьдесят назад за приличную сумму в золоте предавшие своегополководца неприятелю. Полководец погиб, попав в засаду, обоих предателей оченьбыстро вычислили и отрубили им головы – и они до сих пор считали-пересчитывалигрязные денежки в той каморке, где провели последний час перед казнью: рожисиние, глаза горят, как уголья, из-под лестницы доносится неумолчный звякзолота. За полторы сотни лет против них эмпирическим методом подобрали надежноесредство: достаточно было взять лучину из железной корзинки на стене, поджечьот висевшего тут же факела и бросить в каморку. Свистнет порыв ледяного ветра –вмиг исчезнут и призрачные подонки, и призрачное золото…

Они были совершенно неопасны, но Сварог, как любой, обошелто место десятой дорогой, чтобы не встречаться лишний раз с парочкой негодяев.А потом сделал крюк, чтобы не проходить по Ажурной лестнице. Там обитало нечтогораздо более злокозненное. Если встать на определенном лестничном марше, то наплощадке очень скоро появится женщина в пышном алом платье – молодая,красивая, черноволосая, совершенно не обращая на тебя внимания, приметсятанцевать под слышную только ей музыку, весьма грациозно, завораживающе, такчто хочется смотреть и смотреть – но нужно уходить побыстрее. Как только и тыначнешь слышать музыку, тут тебе и конец. В деталях существовализначительные расхождения, но все старинные предания сходились на одном: какначнешь слышать музыку, считай, что пропал. Тем более, что порой происходили вздании загадочные исчезновения самого разного народа, от лакеев дотитулованных, пусть и редко. Никто не знал, что это за плясунья такая, когдаобъявилась впервые и кем, собственно, является, но она существовала точно,Сварог ее однажды сам видел мельком и побыстрее ушел, не склонный проверять направдивость старые легенды.

Во дворце хватало и других призраков, но уже не в «царской»его части, так что Сварог о них мало что знал.

Он вышел на широкое крыльцо, где торчала старуха Грельфи истояли полдюжины ратагайцев, моментально сомкнувшихся вокруг него с нагайкаминаготове.

– Пойдемте? – предложил Сварог старойколдунье. – Или передумали все же?

– Да ладно, назвался кошкой – изволь мяукать… –старуха проворно засеменила рядом. – Порой я и сама диву даюсь, светлыйкороль, какого рожна встреваю в ваши рискованные предприятия, словно юнаядуреха с вертлявой попой и ветром в голове…

– У меня есть одно несомненное достоинство, –сказал Сварог. – Все, кто идет за мной, очень быстро забывают о житейскойскуке, бытие у них начинается насыщенное и интересное.

– Дождусь я когда-нибудь интересных сюрпризов на своюкостлявую жопу… С вами того и жди…

– Вот за что я вас люблю и уважаю, госпожа Грельфи, такэто за ваш неиссякаемый оптимизм, – сказал Сварог искренне. – Непереживайте, душевно вас прошу, взъерошенного ежика голой задницей не возьмешь.Вас, в конце концов, на аркане никто не тянет…

Старуха не отставала, шла с ним в ногу, ворча:

– Тянет, не тянет, да как же вас одного отпустишь сэтими степными дуроломами, что только и умеют жеребят от поноса заговаривать дасусликов от шатров отгонять «магическим цоканьем»…

Шагавший по пятам Барута, старший среди табунщиков,сдержанно прокомментировал:

– Язык у тебя, старая ты старуха, как помело, чтоб тебеБарлая во сне увидеть…

– Милый, – задушевно сказала Грельфи. – Зналбы ты, какую нечисть я, убогая, видывала въявь, а не во сне, когда ты ещесопливым отроком без порток бегал и на старой кобыле учился, как с бабамиобращаться… Обосрался б, душевный.

– Будь тебе годков на полсотни поменьше, дал бы я тебещелбана в лоб, чтоб звон пошел.

– Дубье степное. Когда мне было на полсотни летпоменьше, такие, как ты, не щелбаны мне в лоб давали, а мошной трясли и наколенях ползали, домогаясь позволения в сено завалить и подол задрать…

– И как, неплохо зарабатывала? – спросил Барута синтересом.

– Дождешься, урод кривоногий, такое нашлю…

– Разговорчики в строю, – недовольно сказалСварог. – Как дети малые.

– Да это мы, светлый король, от волнения, неужто непонимаешь? – фыркнула старуха, но приумолкла.

В совершеннейшем молчании они шагали по мощеным дорожкам междомов для дворцовой прислуги, парковых аллей и казарм. Очень часто навстречу имиз самых неожиданных мест бдительно выдвигались то гвардейцы с обнаженнымимечами, то широкоплечие личности в цивильном, державшие руки за отворотамикамзолов. И всякий раз молча отступали в тень, узнавши короля.

Несмотря на ночную пору, дымили все три трубы дворцовойповарни. В небе исполинским желтым диском светил Семел, куда ни глянь,нереально четкие черные тени перемежались с золотистым сиянием. Через четвертьчаса они вышли к горбатому мостику, за которым и начиналась запретнаятерритория, где никто не бывал вот уже сто двадцать пять лет. Мостик, добротнопостроенный на века, казался новехоньким.

Грельфи молчала, и Сварог первым шагнул на продолговатыекаменные плиты, держа топор наготове, прекрасно помня, в каком кармане лежитшаур, не расслабляясь и пустив в ход все свои способности. Чего он никогда незабывал, так это слов Лесной Девы о том, что ему следует беречься мостов.Учитывая, что иные ее предсказания уже сбылись как-то незаметно длязаинтересованных лиц, шарлатанством тут и не пахло…