Захлопнул «дверцу» – и она, мягко цокнув, встала на место,стена вновь казалась сплошной, нигде нельзя было нащупать соединения шва,бороздки. Идеально подогнано, мастера в старину были хорошие, не чета нынешним…

Держа в левой руке свою добычу – что-то легкое, завернутое вплотную бумагу, – Сварог вышел на крыльцо, остановился. Пакет был реальнымна ощупь, он и не думал исчезать, оказавшись за пределами павильона, как этопорой случается с подарками призраков и прочей нежити.

Оглядевшись и присев на каменную балюстраду, рядом с набитойвысохшей землей вазой для цветов в половину человеческого роста, он поставилтопор и негромко распорядился:

– Огня!

Барута запустил руку в кошель на поясе, заскрежетало огниво,разгорелось пламя. Табунщик, встав рядом, держал факел так, чтобы шипящие каплирасплавленной смолы не капали на короля. Сварог осторожно развернул сверток,достал пару листов бумаги, сложенных пополам. На одном был какой-то план,выполненный стойкой черной краской, заставлявшей сразу вспомнить о военныхинженерах – довольно искусный чертеж, по всем правилам топографии: река, горы,лес, какие-то непонятные пометы, масштаб… Судя по ним, река не особенно широка,уардов пятнадцать, скорее мелкая речушка, чересчур извилистая для рукотворногоканала… Таким значком сейчас обозначается отдельно стоящее здание, наверняка, ив прошлом он имел то же значение. А это… Это, никаких сомнений,изображение классической «пороховой сапы» – вырытого саперами шурфа сзаложенной в него взрывчаткой. Сварог видел подобные значки на картах, когдадело касалось штурма крепостей – только здесь сапы были вырыты вплотную кберегам реки, числом четыре, по две с каждой стороны. И название речушкипроставлено: Гиуне. В жизни не слышал – точно, какая-то мелкая, где-то взахолустье, судя по диким горам и лесным дубравам…

Он аккуратно сложил бумагу пополам, развернул вторую.Моментально узнал почерк – с характерным наклоном и знакомыми петлями унекоторых гласных. Он видел слишком много бумаг, написанных рукой Асверуса,чтобы ошибиться…

«Моя королева! Спешу сообщить, что все в порядке, дела покачто идут так хорошо, что боишься сглазить. Мины заложены, в замке устроилизасаду мои люди, хозяин под давлением всех возможных в данной ситуацииаргументов готов к сотрудничеству. Я видел это своими глазами – пустое гнездо,но отнюдь не брошенное. Зрелище, как и ожидалось, поразительное. Надеюсь, когдав наших руках окажется рыбка, мы узрим еще более интересные вещи. Подождухвалиться, едучи на рать, но то, что уже сделано и прошло успешно, наполняетдерзкой надеждой на полную и окончательную победу».

Гораздо ниже еще одна строчка, написанная в гораздо большейспешке, неразборчивее, размашистее:

«Фонари наставлены, ответный сигнал последовал. Верю вудачу!»

Подписи не было. Сварог аккуратно сложил этот лист по старымсгибам, спрятал добычу в накладной карман камзола. Теперь, когда все былопозади, он ощущал невероятную слабость во всем теле – естественная реакция навсе перипетии этого дня и этой ночи, на напряженное ожидание, на оправдавшиесянадежды. Ну что же, это, несмотря на недомолвки, довольно точное указание.Речка Гиуне. Наверняка сыщется на подробных картах, благо есть сильноеподозрение, что протекает она именно в провинции Накеплон… Нет нужды гадать,что это была за рыбка, на которую с помощью заложенных по берегам мин охотилсяАсверус сто двадцать пять лет назад – есть одно-единственное объяснение,наверняка…

– Пойдемте, господа мои, – сказал он, тяжелоподнимаясь.

И, ни на кого не глядя, первым пустился в обратный путь –гораздо медленнее, чем шел сюда, тяжело ступая, едва ли не волоча ноги.Усталость давила на плечи, словно полновесный мешок с мукой.

– Эге, светлый король, – протянула Грельфи. –Совсем заработался, сокол наш ясный, нельзя ж так себя не жалеть, ты у насодин, и ты у нас не железный. Один вот так пахал, как проклятый, – изачахнул истаявши. Нужно тебя приводить в божеский вид простыми народнымисредствами…

И она, не удосужившись попрощаться, резво юркнула в боковуюаллею, засеменила куда-то со своим обычным проворством – ехидная старушонкабыла вовсе не такой дряхлой, как порой прикидывалась. Пожав плечами, Сварогпоплелся дальше, к своему дворцу, совершенно не торопясь. Когда-то еще выдастсяслучай прогуляться не спеша, полной грудью подышать прохладным и чистым ночнымвоздухом, пронизанным лунным сиянием…

Ратагайцы оставили его, только доведя до дверей королевскойопочивальни – но все равно, предварительно Барута в сопровождении двухподчиненных зашел туда и несколько минут не появлялся, прилежно обследуя все,что можно. Сварог терпеливо ждал у дверей – он, как уже говорилось, с некоторыхпор не видел ничего смешного или навязчивого в повышенной безопасности.

Наконец Барута вышел, блеснув зубами в непонятной ухмылке,сказал:

– Почивайте, г’дарь, и чтоб вам никогда во сне волка неувидеть.

– И тебе того же, – ответил Сварог, как полагалосьпо степному этикету.

Вошел, устало захлопнул за собой дверь, сбросил камзол прямона пол – король сам себе образец этикета, утром лакеи все равно озаботятся. Этобыла малая опочивальня, небольшая и уютная. Как ни делал над собой усилиеСварог, так и не смог привыкнуть к опочивальне главной – размером с актовый залродного военного училища, где кровать, под устрашающих размеров и весабалдахином, напоминала скорее дворцовый павильон, и шагать к ней от дверейприходилось чуть ли не пять минут, где та люстра, на которую пошло не меньшеполутонны хрусталя, подавляла не только вычурным великолепием, но и всерьезпугала тем, что однажды может свалиться на голову…

Он встрепенулся – опять? У постели белела призрачная фигура,судя по очертаниям, женская. Что-то не помню я, чтобы к этой самой спальнеприлагался свой призрак, подумал Сварог вяло, подходя вплотную, не было такогов инвентарной описи, лейб-кастелян ручался…

Он вдохнул тонкий аромат духов, свежей кожи и сообразил, чтона сей раз перед ним не призрак, а взаправдашняя красавица. Полупрозрачнаяхламида в золотых блестках, точеная фигурка, невинное личико с глупымиочаровательными глазищами, темные волосы по плечам, венок из голубых цветочков…

– Чем обязан? – спросил он устало, ужедогадываясь, что это постаралась Грельфи с ее простым и незатейливым цинизмом,который старуха полагала делом житейским.

Девушка присела в поклоне, подняла голову, спокойно глядяему в глаза и загадочно улыбаясь в полумраке:

– Я из Королевского Балета, государь, меня зовут Дания.Всецело к услугам вашего величества…

Ах да, конечно, подумал Сварог. Я же мимолетным указомперевел сюда из Сноля Королевский Балет – в рамках заботы о культуре. Всякийприличный король содержит подобное высокопрофессиональное заведение – исогласно вековым традициям, юные плясуньи усердно служат монархам своимискусством не только на сцене. Вековые традиции, пожалуй, следует уважать… надоже как-то снимать напряжение, а то еще дурацкие слухи по дворцу поползут…