И случилось так, что везший их всех речной корабль затонул вглубоком месте, да так удачно, что спастись не сумел никто, в том числе иэкипаж. Предпринятое Сварогом самостоятельное расследование (конкурирующиеспецслужбы, а как же) очень быстро выявило, что корабль попросту взлетел навоздух, и затонули лишь его пылающие обломки – и один человек, выходило, все жеспасся, тот, что поджег фитиль и сиганул за борт в последний момент…

На душе у Сварога было паскудно. Потому что он заранеепонимал, знал в глубине души, что все кончится именно так. Очень ужмногозначительными были глаза Интагара, холодные, дерзкие. Догадывался – нопредпочел внушить себе, что ни о чем таком не подозревает, убаюкивал себя: мол,обойдется…

Такие дела. Он ненавидел себя за тогдашнее молчаливоепонимание – и, с другой стороны, испытывал еще нешуточное облегчение. Такая вотраздвоенность. Как ни крути, а секрет был крупнейшим. Серьезнейшим. Опаснейшим.До сих пор остававшимся одной огромной, мрачной, важнейшей государственнойтайной, причем ни государство, ни сам король еще не понимали, чем они,собственно, владеют. Никак нельзя в таких условиях оставлять на свободесвидетелей, склонных сболтнуть что-то на стороне по глупости, спьяну, изпростоты душевной. Милые, ни в чем не повинные люди на одной чаше весов –и государственные интересы на другой…

Одним словом, неприятный осадок на душе пока что сохранялся.И Сварог старательно заставлял себя думать о других вещах – о том, ради чегосюда прилетел. Пока что все складывалось гладко. Речушки Гиуне на карте несуществовало вот уже сто двадцать пять лет. Нет, она не пересохла – просто наее месте образовалось в те времена большое озеро, которому постепенно перешлопрежнее название. Никто так и не смог ответить Сварогу, как получилось, чтовместо бравшей начало в горах речки появилось озеро – пожалуй что, и самитолком не знали, выражаясь каламбурно, много воды тут утекло. Губернатор вконце концов выяснил, что тогда вроде бы произошел обвал в горах, завалил узкуютеснину в скалах, и не нашедшая выхода вода образовала озеро… Это означало, чтооб Асверусе и его отряде забыли накрепко – хотя парочка спутников Сварогаусердно копалась в архивах…

Одно он понимал уже теперь – почему Асверус заложил мины содной стороны реки. Речушка некогда впадала в могучий Рон, по которому иприходили, надо полагать, подлодки. С другого направления они попросту не моглибы появиться – там текли жалкие ручейки, образовывавшие некогда Гиуне…

Герольд орал что-то про «закоренелого в прегрешениях ипредерзостном разбое брате, опозорившем деяние». Барабаны затрещали мелкойдробью, взвыли дудки – это четверо стражников наконец-то повели к ступенькамфундамента первого приговоренного, и толпа радостно загомонила.

Сварог мрачно смотрел перед собой.

И вдруг встрепенулся, совсем не по-королевски вытянув шею.Никакой ошибки – меж четырьмя неуклюжими стражниками шагал со связанными заспиной руками не кто иной, как старый знакомый, отец Грук, лесной пастырь.Совсем не изменившийся за эти годы, высоченный, огромный, со шрамом на щеке, врваной коричневой рясе, быть может, в той же самой. Вот только сейчас он невыглядел жизнерадостным и беззаботным – по вполне понятным причинам – и румянецисчез с лица…

Сварог вдруг осознал, что он уже стоит на ногах – имашет алым платком так, словно сидит на необитаемом острове который год ипытается теперь привлечь внимание корабля, который преспокойно проходит мимо,не замечая, не обращая внимания…

Кто-то уже вопил справа от него, надсаживаясь от служебногорвения:

– Остановить казнь! Остановить казнь! Король милует!

И кто-то опрометью бежал к стражникам, боясь не успеть, неугодить… Толпа моментально замолчала. В отлаженном механизме определеннослучился сбой.

Перед Сварогом неведомо откуда возник бургомистр – сискаженным злым лицом, закричал с причудливой смесью почтения и упрямства:

– Ваше величество, умоляю вас, одумайтесь! Этомуголоворезу там самое место!

И вставший рядом с ним местный королевский прокурорподхватил:

– Ваше величество, прошу вас, перестаньте!

Сварог посмотрел на них с неподдельным удивлением:

– Я, кажется, недвусмысленно выразил свою волю?

Бургомистр и прокурор на два голоса заорали:

– Государь, пожалуйста, не вмешивайтесь!

Вольный воздух захолустья сделал свое дело – обаникогда в жизни не общались с венценосцами, у них попросту не выработалосьнужных рефлексов… Вот и упорствовали, погрязнув в своем провинциализме –благо губернатор, видя столь вопиющее нарушение этикета, оцепенел отрастерянности и в события не вмешивался.

Вот только Сварог давным-давно выработал необходимые для негорефлексы. Не вступая в пошлую перебранку, он выпрямился, набрал в грудьпобольше воздуха и рявкнул:

– Я что, уже не король?! Молчать!!!

Все вокруг него моментально пришло в движение. Свистнулвыхваченный из ножен меч – это Барута с перекошенным от ярости лицом заслонилСварога, надвигаясь грудью на осмелившихся противоречить. С обеих сторонподскочили гланские дворяне, тоже с мечами наголо, и остальные телохранителиринулись к дубовому креслу. Вокруг моментально засверкали клинки, и часть ихкасалась ослушников, вмиг потерявших дар речи.

Не оборачиваясь, Барута громко спросил:

– Г’дарь, прикажете пластануть эту сволочь от плеча дожопы?

Гланфорт, стоявший слева, громко взвел курок пистолета,направленного в живот бургомистру.

– Всем молчать! – рявкнул Сварог на всюприлегающую равнину. – Всем по местам! Король распоряжается!

Не сразу, но понемногу восстановилась прежняя диспозиция –телохранители встали на свое место, губернатор, так и не обретя дар речи,грозил кулаком обоим нарушителям этикета, а они стояли ни живы ни мертвы. Народбезмолвствовал. Всем ясно было, что происходит нечто необычное.

– Бумаги сюда, – распорядился Сварог металлическимголосом, уже на полтона ниже. – Живо!

К нему моментально протолкался мозгляк в мундиреюстициарного ведомства, пылая энтузиазмом, на вытянутых руках протянул лист и,очевидно, усмотрев в происходящем свой звездный час, зачастил:

– Извольте взглянуть на экстракт, государь, составленмною по всем правилам делопроизводства… Лично мне сразу показалось, что делотут нечисто, да отдельные своевольники…

– Молчать, – сказал Сварог.

Пробежал взглядом лист, покрытый убористыми строчками,выведенными аккуратнейшим канцелярским почерком. Поднял брови:

– Прокурор… Это что за хрень собачья? Виселица-топочему? Я что-то не усматриваю в этом вот документе ни смертоубийства, ни«особо дерзкого насилия для жизни и здоровья»… Извольте объясниться, пока я неосерчал всерьез…