– Очень приятно, король, – сказал он, стягиваясапоги. – Располагайся, звезда моя, будь как дома, я не кусаюсь…

– Вы так остроумны, ваше величество… – прощебеталаслужительница… (черт, как же зовут-то эту музу, что за них отвечает?) безвсякого стеснения грациозно присаживаясь рядом с ним на постель. – Мы всетак рады, что вы соизволили о нас вспомнить, терялись в догадках о причинахстоль странного забвения…

– Король в трудах, аки пчелка, – проинформировалСварог, лег на спину, заложил руки под голову и с удовольствием отрешился отгосударственных забот.

Ага, отрешился, как же, вот вам фиг… В голове назойливокрутились неизбежные завтрашние хлопоты: кого следует в первую очередь вызвать,чтобы раздобыть карты Накеплона, кого взять с собой в поездку, как всеорганизовать…

– Вы великий человек, ваше величество, – спочтительным придыханием поведало очаровательное создание, склоняясь над ним икасаясь лба теплыми пальчиками. – Я вся цепенею при мысли, что именно мневыпала столь высокая честь…

– Молчи, заинька, ладно? – сказал Сварог, усталоприкрыв глаза. – Ты такая очаровательная, когда молчишь…

Взял за плечо и бесцеремонно потянул ее к себе, и онаподчинилась с озорным смешком. Запустив пальцы ей в волосы, Сварог успелдодумать последнюю на сегодня деловую мысль: почему Асверус тогда устанавливалмины только с одного конца реки?

Сварог, величественно восседая в высоком дубовом кресле,которое специально привезли сюда следом за ним из главного города провинции,где оно, как и в других провинциях, даже тех, где монарх в жизни не бывал,хранилось за семью печатями в расчете на возможный королевский визит, пребывалв дурном расположении духа.

Хотя он, собственно говоря, путешествовал инкогнито сосвитой в три десятка человек, главным образом из ратагайских табунщиков,гланских дворян и чинов тайной полиции, все равно пришлось почтить своимприсутствием полдюжины официальных церемоний – опять-таки следуя стариннымтрадициям. В Накеплоне венценосные особы в последний раз бывали лет сорокназад, а в этот городишко не заглядывал за всю его длинную историю, насчитывавшуюбез малого два тысячелетия. А потому и губернатор, и здешнее начальство, восновном проштрафившееся, загнанное сюда в наказание из более оживленных ипрестижных мест, из кожи вон выпрыгивали, лестью и почтением исходили, стремясьумолить его величество не проезжать эти места на полном галопе, а задержатьсяхотя бы на денек. Обуревавшие их расчеты лежали на поверхности – из случайноговизита короля следовало выжать максимум житейских выгод: отираться на глазах,представлять чад и домочадцев, готовить пиры, маскарады с фейерверком,предъявлять отчетность, напирая на свои успехи и достижения, откровеннонавязывать в любовницы дочек, а то и супруг помоложе, прельщать выдержаннымивинами и роскошными охотами, авось выйдут перемены в судьбе, повышения ирегалии, или по крайней мере увеличение ежегодного бюджета…

Нельзя было вовсе проигнорировать веками складывавшийсяцеремониал, и Сварог, скрепя сердце, высидел пару часов на пиру, полюбовалсяфейерверком, поулыбался милостиво девицам посмазливее, роздал изпредусмотрительно прихваченного мешка дюжину орденов и втрое больше медалей,пожаловал парочку особенно настырных (и, по отчетам шпиков, наиболее дельных,хотя и казнокрадов, как это в захолустье непременно бывает) следующими чинами,гражданскими и военными, посетил местный серебряный рудник – и даже согласилсяв городишке переночевать. Кто же знал, что в программу увеселений входит еще ипубличная казнь нескольких разбойников, совпавшая с королевским визитом?Поскольку всех без исключения приговоренных к высшей мере казнили именемкороля, то это печальное мероприятие издавна почиталось «коронным» – иСварог поневоле занял почетное место в первом ряду, всего-то уардах в двадцатиот сработанной на века древней виселицы. Добротное и сложное сооружение, перекладиныи горизонтальная балка толщиной с мачту фрегата, возведены на добротномкаменном фундаменте, по случаю визита его величества все за пару часовподкрашено, побелено, подновлено в лихорадочном темпе, мастер печальныхцеремоний и два его помощника наряжены в новехонькие алые балахоны с белымиколпаками и даже, кажется, трезвехоньки с утра…

На коленях у него лежали, согласно той же традиции, двабольших платка – белый и красный. Как полагалось. Взмахнув платком цветасмерти, король давал сигнал, что церемония может идти своим известным ходом, аесли его величеству вздумается (мало ли что в коронованную голову взбредет?)махать алым, цвета жизни, платком, все, соответственно, переменится самымрешительным образом. От больших платков явственно несло нафталином, как их ниутюжили в спешке, сохранились рубцы так и не поддавшихся складок – за сорок летвпервые извлекли из тайников присутственного места эти церемониальныепричиндалы…

Сварог восседал, окруженный бдительной стражей. Слевачиннехонько стояли губернатор провинции, бургомистр городка и прочиезахолустные сановнички, числом до трех десятков. Справа, отделенное от виселицы– и от короля, естественно – цепочкой принаряженных городских стражников исолдат местного гарнизона (бедолаги из какого-то там легиона), разместилосьнародонаселение, с немногочисленными дворянами и членами сословий в первыхрядах. Судя по доносившимся оттуда выкрикам и выражению физиономий, народныемассы от души радовались развлечению.

Сварог мрачно смотрел себе под ноги, слушая, как герольд вкрасочной, но какой-то потертой мантии ослиным голосом орет заковыристыеюридические формулы, пространные, скучнейшие, никому совершенно не интересные –но так уж полагалось. Толпа слушала рассеянно, вполуха, ожидая главного зрелища– а вот бургомистр, Сварог подметил, наоборот, прямо-таки наслаждался каждымсловечком. Голову можно прозакладывать, имелись тут какие-то личные причины илиособые интересы…

На душе у Сварога было маятно. Так и подмывало, неразобравшись толком в сути дела, помиловать оптом всех троих, за неведомыепрегрешения вот-вот обязанных сплясать с Конопляной Тетушкой.

У таких размышлений были свои причины, ведомые только емусамому. Когда вплотную придвинулся неотложный вопрос – что делать с теми, ктоимел отношение к вскрытию загадочной комнаты во дворце? – Интагар, каклегко было догадаться с самого начала, горячо настаивал на высшей мере. Не напубличной казни, разумеется. Все причастные к тайне (а хорошо бы еще иратагайцы) должны были, по его разумению, исчезнуть тихонечко и незаметно, так,чтобы никто не задал ни единого вопроса и не нашел концов.

Сварог был против. После долгого спора сошлись на том, чтовсе двадцать четыре человека, от лейб-кастеляна до последнего подмастерья,будут отправлены в Три Королевства, в самые глухие его уголки, под особыйнадзор впредь до особого распоряжения. В качестве не заключенных, азанимавшихся бы прежним делом, в прежнем социальном статусе – вот тольколишенных права покидать нынешнее место жительства и обязанных подписками онеразглашении.