На площадке стоял Егор Шубин.

Она зачем-то подержалась за лоб, помедлила секунду, чтобыуспокоить вновь взыгравший адреналин, и распахнула дверь.

— Я знал, что вы дома, — заявил Шубин равнодушно. — Можновойти?

— Как вы сюда попали? — спросила Лидия, стоя у него на пути.— Двадцать минут назад домофон был в полном порядке.

— Он и сейчас в порядке, — уверил ее Шубин, вешая дубленку.— Я, конечно, уже второй день безработный, но я же не полный кретин. Цифры 3, 5и 9 на вашем домофоне блестят, как начищенные. Все остальные грязные и ржавые.Как вы думаете, что это означает?

Лидия еще секунду стояла, во все глаза глядя на него, потомвспомнила про мать и бросилась в кухню.

— Мам, ты слушаешь?

— Кто к тебе пришел? — спросила мать как ни в чем не бывало.— Начальник?

— Нет, — ответила Лидия, — нен ачальник. Мам, я тебеперезвоню попозже, ладно?

— Ради чужого человека ты обрываешь разговор с матерью?!

— Мам, я не могу сейчас разговаривать…

— Но почему? Что изменилось? Разве человек, который пришел ктебе, важнее, чем я? Почему с ним ты можешь разговаривать, а со мной нет?!

В открытую дверь Лидия видела Шубина, который снималботинки.

— Мама, я тебе все потом объясню. У меня очень важныйразговор.

Шубин возник на пороге кухни. Он был в синих джинсах ибежевом свитере, с красным от мороза лицом.

— Я подожду, — сказал он одними губами. — Договаривайтеспокойно.

Но разве она могла договаривать в его присутствии!

— Мама…

— Мне очень неприятно об этом спрашивать, но я вынуждена этосделать. Я так понимаю, что ты со мной не едешь?

— Нет, — призналась Лидия, села в кресло и нагнулась кколеням. Она часто так делала маленькая, когда волновалась. — У меня сейчас…проблемы на работе.

— У тебя всегда проблемы на работе, — констатировала мать. —У тебя проблемы на работе, проблемы с любовниками, проблемы со всеми, только сомной у тебя нет никаких проблем, а те, которые есть, ты не хочешь замечать!

— Кофе будете? — спросила Лидия у Шубина, зажав микрофонладонью. Он кивнул. — Я только что сварила. Наливайте. Чашки на полке справа.

Он нашел чашку, налил кофе и быстро ополоснул под краномруки. Поискал, чем бы вытереть, и вытер прямо о свои безупречные джинсы. Этотжест почему-то до глубины души поразил Лидию.

— Ну хочешь, я поговорю с твоим начальником и попрошу, чтобыон отпустил тебя на неделю?

— Нет, мам, лучше не надо…

— Конечно! — сказала мать с торжеством в голосе. — Конечно,не надо. Потому что если я поговорю, он тебя отпустит, и тогда придется ехатьсо мной, а тебе ведь это так неприятно!

Она опять коротко задышала, подготавливая себя к слезам.

— Это просто непорядочно, Лидия! Ты разрушаешь собственнуюкарму, выстраивая отношения с матерью таким чудовищным образом. Это непорядочноне только по отношению ко мне, но и к твоим будущим детям, которые вынужденыбудут расплачиваться за искривления в твоей карме…

— Мам, у меня еще нет детей, — простонала Лидия. — Я не могусейчас это обсуждать, ко мне пришли… с работы…

Шубин деликатно смотрел в сторону, не обращая на нееникакого внимания, однако в комнату не уходил. Чтоб он провалился, этот Шубин!Принесло еще на ее голову!

— Может быть, я должна нанять переводчика? — осведомиласьмать. — Раз моя собственная дочь ни в чем не хочет мне помогать, значит, ядолжна нанять человека со стороны, который в силу должностных обязанностей, ане по долгу сердца…

— Трудно приходится? — тихо спросил Шубин и неожиданноулыбнулся. В улыбке было сочувствие и, пожалуй, понимание.

— Ужасно, — ответила Лидия. — Самое главное, что сделатьничего невозможно. Если я повешу трубку, она моментально перезвонит. Если неотвечу — вызовет “Скорую” и начнет умирать.

Шубин кивнул.

— Ты не понимаешь, что разрушаешь то единственное, чтосоставляет связь между поколениями и что называется “голосом крови”…

— Мама! — Лидия решила, что дальше продолжать в том же духеневозможно. — Я не могу поехать с тобой в Германию, и изменить ничего нельзя. Ядолжна сейчас оставаться на работе. Произошел скандал, связанный с моейстатьей, и пока он не разрешится, я никуда не могу уехать из Москвы, понимаешь?Если я уеду, меня уволят.

— А твой любовник? — тут же спросила мать. — Разве он тебене может помочь?

— Мама, он давно уже не мой любовник! — в бешенстве крикнулаЛидия и швырнула трубку.

Воцарилось молчание. Не глядя на Шубина, Лидия потерлагорящие щеки и прошептала:

— Ужас какой-то.

— Кто давно уже не ваш любовник? — спросил Шубин такимтоном, как будто спрашивал не он, а кто-то другой. — Вы сказали: “Он давно ужене мой любовник”.

— Леонтьев, — ответила Лидия с неожиданной злобой и отняларуки от щек. — Игорь Леонтьев мой бывший любовник. Вам-то что за дело до этого?Или вашу карму я тоже разрушаю?

У него вдруг странно изменилось лицо, стало злым и растерянным,как будто ее признание было последней каплей, переполнившей неведомую чашу. Идаже очки не могли этого скрыть.

— Да пропадите вы пропадом вместе с вашим любовником! —заорал он совершенно неожиданно. — Это что, ваш совместный проект? Вы и вашлюбовник решили разоблачить меня общими усилиями?! Почему, черт бы вас побрал,вы мне сразу об этом не сказали?!

— О чем?! — тоже заорала Лидия и выскочила из кресла. —Какое вам дело до того, кто именно мой бывший любовник? Вы кто? Что вы о себевоображаете?! Какого рожна вам от меня нужно?!

— Рожна? — переспросил он и сдернул очки. — Рожна?!!

В один шаг он приблизился к ней вплотную, так что онасхватилась за его свитер, чтобы не упасть. Его железные пальцы впились в ееплечи, он хорошенько тряхнул ее.

— Вы… вы… — Так и не найдя слов, он снова потряс ее, делаябольно.

— Отпустите! — прошипела Лидия, как злобная кошка, которуюпоймали за хвост, когда она угощалась хозяйской сметаной. — Отпустите сейчасже, мне больно!

Почему-то на этот раз ей совсем не было страшно. Не то чтотогда, на лестнице. Как будто она знала, что он не причинит ей никакого вреда.Или на самом деле знала?

— Я бы вас отпустил, — произнес он с отвращением, — если бымог.